Антология советского детектива-17. Компиляция. Книги 1-15

— Не нужно. Шеф. Я не мальчик. Я все это терпел — до последнего. Пока не замочил Разина. Работа трудная. Убил человека, закопал в лесу. И что я за это получил? Пять бумаг в зубы? И гуляй?

— Если тебе нужно еще — получишь. Я когда-нибудь отказывал? Сколько тебе еще нужно? Штука? Полторы?

— Это не разговор. И не бабки.

— Не разговор? Тебе что же, уже полторы штуки не бабки?

— Не бабки. По сравнению с тем, что есть у вас.

— Как ты заговорил. Значит, тебе нужно столько, сколько у меня? Я правильно понял?

— Столько мне не нужно. Отдайте по справедливости.

— Разъясни, что ты считаешь справедливостью?

— По справедливости — расплатитесь рыжьем.

— Так, так, так. Золотишка захотелось. Куда оно тебе, Леш? Может, объяснишь?

— Это мое дело. Применение найду.

— И сколько ты хочешь?

— Много мне не надо. Кило.

Шеф протянул руку ко рту. Хороший признак, когда он начинает грызть ногти.

— Кило. Разговор действительно серьезный. Только одного я в толк не возьму — почему тебе весь мой «товар» не забрать? Там ведь даже больше?

— Мне лишнего не нужно. Вашего — особенно. Вы мне все-таки помогли, на ноги поставили.

— Ну да. Все-таки, значит, я тебе помог.

— Шеф. Не будем качать права. Я тоже кое-что сделал.

— Ладно, Леш. Я правильно понимаю — я тебе кило рыжья, а ты мне «товар»?

— Да, Шеф. Если… Если это кило вы мне дадите, то если захотите, все снова останется, как было.

— Подробней не расшифруешь?

— Расшифрую. Собакой буду для вас. Все буду делать. Вы ж сами знаете — разлучаться нам с вами нельзя. Все-таки кругляшки я вам штампую, никто другой.

— Из чего ты их штампуешь, ты забыл?

— Не забыл. Но и я в этом деле не последняя пешка.

Шеф молчит. Он, Алексей, никогда не поймет, что скрывается за этим молчанием. Сколько ни вглядывайся, не поймет. Вот Шеф вздохнул:

— Ладно. Об этом еще поговорим. Хорошо, кило я тебе дам. Но пока у меня к тебе дело есть. Серьезное.

Кажется, Шеф не хитрит. А что, вполне может быть, у Шефа свои заботы.

— Слушаю, Шеф?

— В «Золотой рог» ты ведь ходишь?

— Вчера был пятый вечер. Торчу как проклятый.

— Мента, которого я тебе обрисовал, не было?

— Пока нет.

— Черт. Рано или поздно, он там должен появиться. Я их знаю. Сегодня пойдешь снова, хорошо?

— Хорошо, Шеф.

— Не бойся, ты для них в полной темноте. Никакой рисовки на тебя у них нет. Если только… С монетами ты не баловался? Скажи честно.

— Не волнуйтесь. С монетами чисто.

— Смотри, Леша. Лучше скажи сразу. Сгорим оба.

— Да нет. Шеф. Вы что? Кроме вас, никому я не давал эти монеты.

— Ладно, будем верить. Так вот, если мент этот в «Золотом роге» появится — поговори с бабой.

— Вы имеете в виду певицу?

— Ее, кого ж еще. Попроси по-дружески, пусть помолчит.

— Сделаем. Это раз плюнуть.

— Но волнует меня сейчас не она. Вера.

Алексей незаметно посмотрел на Шефа. Кажется, Шеф начинает играть в прятки.

— Вера? Но вы же сказали, что вы ее?.. Вчистую?

— Не хотел я панику поднимать. Хотел, но… не получилось.

— Вы серьезно?

— Зачем ты мне нужен обманывать тебя? Ушла она. Не должен был я тебе говорить, но скажу. Чтоб понял, что к чему. Недаром говорят, у баб чутье, как у собаки. Я ее повез подальше. Хотел, чтоб все чисто. Ну а она почувствовала. Стала дверь рвать, на ходу. Тут уж все ясно, упускать нельзя. Короче, пришлось стрелять в машине на полном ходу. Но задел только. Ну и вывалилась и ушла. Ночь была, я но кустам рванулся. Куда там. С концами.

— Почему мне не сказали?

— Паники не хотел. Подъехал утром к ее дому, подождал нет. Подумал сначала — самое лучшее сейчас податься в бега. Ведь если она заявит, меня сразу возьмут. Но потом… Позвонил на работу — вроде все тихо. Значит, решила молчать.

— И будет молчать. Деться ей некуда.

— Пока некуда. А что дальше будет? Нам надо на нее выйти, прежде чем она… очухается. Я вечером даже прошел в ее квартиру, просидел там всю ночь. Мент приходил, тот самый, которого ты ловишь. Поскребся и ушел. Ну а если она сама к ним придет?

— Она не придет. Повязана.

— Кто ее знает. Дура шальная — Шеф достал из кармана паспорт, протянул. — Держи.

Алексей взял паспорт, полистал. «Севрюкин Павел Васильевич». На фото — вроде чуть-чуть похож. Если Шеф приготовил это для него — сойдет.

— Рядом с Вериным домом есть магазин, знаешь? — сказал Шеф. — Завтра утром пойдешь туда. Наймешься рабочим. И как только увидишь Веру позвонишь.

Гаевы

Родители Веры Гаевой жили в пятиэтажном доме на втором этаже. Дверь квартиры открыл Сергей Викторович. На вид хозяину квартиры было лет шестьдесят. Впалые морщинистые щеки. Высокий. Пиджак с кожаными подлокотниками, шерстяная рубашка.

Комната, куда пригласили Таурова, оказалась большой, с широким окном, задернутым тюлевой занавеской. Обстановка была добротной. Почти тут же в комнату вошла мать Веры, Нина Александровна. Приятная женщина, подумал Тауров. Именно приятная, другого слова не подберешь.

Выслушав все, что рассказал Тауров, Нина Александровна спросила:

— Вера вам что-нибудь объяснила? Сказала, что уедет?