Антология советского детектива-19. Компиляция. Книги 1-28

Владимир Петрович внимательно посмотрел на Майю; месяц тому назад она выписалась из больницы Разрумянившись от быстрой ходьбы, Майя выглядела бодрой.

— Возьмите стул и садитесь поближе, Майя. Как ваше здоровье.

— Спасибо, Владимир Петрович, я уже совсем поправилась и чувствую себя прекрасно. А вы?

— Хорошо. Думаю, через день — другой подняться.

— Так я тебе и позволив — погрозила мужу Ольга. — Пока не разрешит профессор, и думать не смей!

— Ну, ну, — улыбнулся Матвеев. — Не успел очутиться дома, как уже семейная «тирания». Так как у вас дела, Майя? По-прежнему работаете в больнице?

— Да, разумеется. У нас такие хорошие, отзывчивые люди. Небольшая с виду рана долго не заживала… Вы бы видели, как они за мной ухаживали! Даже неловко как-то было.

— Ну, положим, не только работники больницы были внимательны к тебе. Твой верный рыцарь, помигай, каждый день бегал навещать, — Ольга лукаво покосилась на подругу.

Владимир Петрович с удивлением заметил, что Майя при этих словах смутилась и покраснела. Не понимая, в чем дело, он вопросительно посмотрел на жену, но та, пряча улыбку, переставляла безделушки на туалетном столике.

— О каком рыцаре ты говоришь?

— Перестань, Майка, притворяться. А лейтенант? Я все знаю.

— Лейтенант? — Майя еще не успела оправиться от смущения. — Он действительно навещал меня. Так это ж были визиты простой вежливости. Ничего необычного нет в том, что человек, спасший жизнь другому, интересуется его здоровьем. И потом приходил он всего два раза, а не ежедневно…

— Постой, постой! — перебила ее Ольга. — Ваша старшая сестра Клара Ивановна передавала от меня приветы? Ну вот она-то и рассказывала о нем. Я столько наслушалась, что не терпится взглянуть. Говорят, красавец, древнерусский богатырь.

Молча сидевшая Майя растерянно слушала подругу, А Ольга затеяла этот разговор неспроста.

После пробного полета, когда Степанковский узнал обо всем, он замкнулся и ни с кем не разговаривал на эту тему. За все дни болезни Майи Степанковский только раз навестил ее вместе с Надей. То ли впечатление от происшедших событий, то ли чувство вины перед Майей сковывало его, но он просидел всего десять минут и ушел. У Майи это посещение оставило горькое чувство. Ольга от души желала счастья подруге. Почем знать, может, этот влюбленный лейтенант и есть ее настоящее счастье.

Майя вспомнила встречи с Костричкиным в больнице. Быть может, Ольга и права. В голосе, в глазах Костричкина было столько теплоты, застенчивой нежности. Тогда ей казалось, что это проявление обычного сочувствия. Лишь сейчас она поняла, что глаза лейтенанта говорили о более глубоком чувстве. От этого стало вдруг очень хорошо на душе. Но мысль о Степанковском сразу погасила радость.

— Тебе, Ольга, все бы только подтрунивать. А мне вовсе не до шуток, — с грустью проговорила Майя. — И вообще, оставим этот разговор. Человек, наверно, давно и думать забыл о тех двух встречах.

— А я тебе говорю, — упрямо возразила Ольга, — что влюблен по уши. В первый день, когда тебя привезли, он как пришел утром так и не уходил до следующего утра. Можно было подумать, что тебе бог весть какая опасность грозила…

— А я и в самом деле была близка к смерти… Дело прошлое, можно не скрывать. Ведь пуля содержа па яд. Цели бы полковник Решетов вовремя не предупредил врачей, меня бы давно в живых не было…

Майя вдруг испуганно ахнула, глядя широко открытыми глазами на Веру Андреевну. Та смертельно побледнела и вся сгорбилась, точно придавленная непосильной ношей.

— Боже, какая же я дура! — воскликнула Майя и бросилась к Вере Андреевне. — Простите, дорогая, мне так больно видеть ваши страдания… Ведь нет у меня никого роднее вас. И вот я… — Майя так расстроилась из-за своей опрометчивости, что слезы готовы были брызнуть из ее глаз.

Вера Андреевна, как всегда позабыв о себе, принялась успокаивать девушку:

— Ну, полно, дитя мое, что поделаешь, — материнство не всегда только счастье. Иногда — это тяжкий крест. Я могу нести его лишь потому, что есть такие дети, как Владимир, Ольга, ты… Вот мне уж и полегчало.

Она ласково обняла Майю и увела к себе.

После выхода из больницы Майя часто бывала у Веры Андреевны и всякий раз замечала, что в комнате, по-прежнему сверкавшей чистотой, чего-то не хватало. Не было уюта, которому так радовалась Майя. Теперь же здесь вновь царила прежняя атмосфера душевного тепла. Она догадалась, что это вызвано возвращением Владимира Петровича.

— Как у вас хорошо, — тихо сказала Майя и поцеловала Веру Андреевну. — Давайте забудем, как дурной сон, все, что было…

— О нет, девочка моя, такое не забывается! — не дала ей закончить Вера Андреевна. — Знаешь, порой мне кажется, что это не моя дочь, не я носила ее под сердцем, не мои руки пеленали и баюкали ее. Чья же черная душа вытравила из нее человека?

— Вера Андреевна, — мягко сказала Маня, — ведь вы знаете, где она росла и воспитывалась. Ничего другого от нее нельзя было ждать. А может, она еще и не настолько виновата, — желая утешить Веру Андреевну, нерешительно продолжала Майя.