Антология советского детектива-22. Компиляция. Книги 1-24

– Я шел к вам, начальники, – продолжал он. – Я много думал… Надо спешить, а то плохо будет, так я считаю.

– О чем говорите вы? – спросил майор, хотя начал догадываться, что привело Исмаила Газиева на заставу.

Чабан продолжал:

– Много дум прошло через мою старую голову за последние дни, и наконец я вспомнил поговорку: «Тот, кто хочет украсть минарет, найдет и чехол на него». Не чехол ли он ищет, подумал я, и мне стало стыдно, и я пришел к вам… Недоброе задумал он…

– О ком вы говорите, отец? – спросил Русаков.

– О человеке, который называет себя сыном моей сестры.

– Что-нибудь случилось?

– Н-не знаю… Иногда мне кажется, что страшное от меня на расстоянии одного дыхания… Случилось ли что-нибудь, ты спрашиваешь? Да, что-то случается каждый день… Но я не хочу быть бестолковым стариком. Слушайте – ко мне приехал гость…

– Ваш племянник?

Исмаил отрицательно покачал головой.

– Н-нет… Он все лжет, это чужой человек. Он привез бумажки, в которых сказано: там, где он работает, одна половина года – день, другая – ночь. В бумажках написано: инженер Энвер Газиев болен, у него плохие легкие и ему нужен горный воздух. Он привез мне дорогие подарки и долго умолял не сердиться на сестру, говорил, что она скоро приедет ко мне… Он привез мне письмо от нее. Он все лгал, – старик поднял глаза и в упор посмотрел Русакову в лицо. – И его гнусная ложь сказала мне много о судьбе моей несчастной сестры… Этот чужой человек рассчитывал на то, что старый чабан из Кара-су ничего не знает о том, что случилось в Крыму…

– Что же там случилось? – мысли старика были сбивчивы, и Русакову хотелось помочь ему найти нужную для беседы нить. – Кто же человек, приехавший под видом вашего племянника?

Из беседы с Исмаилом Русаков выяснил следующее.

У старика была сестра, значительно моложе его, по имени Зульфия. В начале тридцатых годов она вышла замуж за человека, которого в семье Газиевых называли не иначе как «чужим», скверным, и компанию он водил с такими же прощелыгами, как сам. Был тот человек родом из Крыма, туда же увез он и Зульфию. Там родился у них мальчик Энвер. В сорок первом году в Крым ворвались гитлеровцы, а из Малой Азии в помощь им приехали турецкие офицеры, пантюркисты и принялись сколачивать из разного отребья карательные отряды для борьбы с советскими партизанами, для зверских расправ над проживавшими в Крыму русскими, украинцами… На службу к гитлеровцам пошел и зять Газиевых, он «работал» в гестапо и пролил немало крови наших людей. Когда гитлеровцам пришлось удирать из Крыма, он бежал вместе с ними. Видимо, он подался в Стамбул. Жену прихватил с собой, но с сыном обстояло иначе, – дело в том, что к началу войны маленький Энвер находился у родственников в Днепропетровске, откуда был эвакуирован в далекий Томск. Там он остался и после войны. О судьбе родителей его своевременно осведомили. Учился Энвер в Томске, потом в Ленинграде стал инженером. Работал где-то на Крайнем Севере. В Кара-су от него пришло одно-единственное письмо, лет пять тому назад.

На вопрос майора Русакова, почему же Исмаил усомнился в подлинности своего племянника, старик ответил: его гость исходит из предположения, что в далеком от Крыма азербайджанском селении Кара-су ничего не знают о том, что случилось с семьей Зульфии; если его послушать, никаких происшествий в годы войны у нее и не было, просто отец с матерью в конце концов не сошлись характерами и развелись, отец теперь проживает где-то в Узбекистане, а мать – с ним на Севере. Исмаил знал, что это ложь. Гость даже привез ему письмо от матери, от Зульфии, и дорогие подарки, но Исмаил отлично понимает, что и то и другое к его несчастной сестре не имеет никакого отношения. Затем. В бумагах написано, что Энвер очень болен, однако Исмаил не обнаружил у своего гостя никаких признаков слабости, наоборот, тот произвел на него впечатление человека абсолютно здорового, сильного, закаленного спортом. Так появились сомнения, и старый чабан начал следить за Энвером – тот осторожно выспрашивал, где Исмаил повстречал пограничные наряды, дозоры, но интересовался этим как бы между прочим. Исмаил пожаловался, что по приезде племянника не имеет покоя ни днем ни ночью.

Русаков спросил:

– А ночью почему?

– Не спится парню. Тихо так встает и уходит с кочевки.

– Куда уходит?

– Н-не знаю… Раз только заметил, шел к озеру.

– В тыл, значит?

– Да… Спрашивал я у него: куда, говорю, по ночам шатаешься? Лечение, отвечает, того требует. Врет все. Так не лечатся. Теперь уходит по ночам, только когда думает, что я сплю.

– Вы раньше когда-нибудь видели Энвера?

– Нет, не довелось. Да… А теперь, вижу, насторожился он, мне верить перестает, боится меня.

– Может быть, это вам кажется?.. – Русаков старался говорить так, чтобы старик не обиделся.

Исмаил хмуро усмехнулся: