Антология советского детектива-23. Компиляция. Книги 1-17

Следом шли документы Киржибекова Олджаса, казаха, беспартийного, чабана колхоза «Восход»: освобождение от воинской повинности, командировочное предписание…

Фамилия и биография Киржибекову оставлялись без изменений. Так решили в разведшколе «Валли», когда поняли, что пленный красноармеец может быть использован лишь как простой исполнитель диверсионных актов.

Что же касается Басаргина, то тут дело обстояло сложнее. Он был прислан из Варшавы с лестной характеристикой, из которой становилось ясно, что этого агента готовили основательно и он имеет немало заслуг как консультант по русским делам при «Абвер-заграница» и член зондерштаба «Россия» при белоэмигрантском Народно-трудовом союзе. Перед самой отправкой за линию фронта из Берлина пришла шифрованная телеграмма, дающая Басаргину неограниченные полномочия, предписывающая выдать ему лучшую рацию.

«Темная лошадка, — покачал головой фон Шедлих. — То ли действительно незаурядный разведчик, то ли кто-то в верхах просто опекает его».

Он не одобрял, когда в тыл к противнику засылались немцы. Куда лучше, если организация диверсий и террористических актов поручается самим русским или, на крайний случай, фольксдойче. Не напрасно Гитлер заявил: «Наша стратегия будет состоять в том, чтобы разрушить врага изнутри, заставить его разбить себя своими же собственными руками». Сказано предельно ясно, и этого стоит неукоснительно придерживаться в работе.

Фон Шедлих посмотрел на диван, где сидели двое, — один спокойно дремал, положив голову на ранец с парашютом, второй чадил в потолок сигаретой — и приказал:

— Пора.

Оставшееся до вылета время прошло в надевании парашютов, последней проверке оружия и коротком напутствии фон Шедлиха — пожелании счастливого полета и активной деятельности.

Пора было выходить к самолету. И тут фон Шедлих схитрил. Он раскашлялся, прижал ко рту платок и в изнеможении опустился в кресло.

Что оставалось Басаргину и Киржибекову? Потоптаться на пороге, попрощаться с представителем абвера и без провожатого выйти на открытое всем ветрам поле, где их ожидал «Юнкерс-88».

Опускался вечер, и две фигуры с ранцами за спинами быстро растворились в синем сумраке.

Лица диверсантов обрамляли темно-серые подшлемники, ноги обхватывали жесткие ремни подвесной системы парашютов.

Двое сидели, безучастно глядя в одну точку и ожидая сигнала.

«Юнкерс-88» шел над горящим Сталинградом, на недоступной для зениток высоте, ныряя в рыхлые облака.

Наконец замерцала сигнальная лампочка.

Басаргин и Киржибеков шагнули к распахнувшейся дюралевой двери бортового люка. В памяти всплыла инструкция: согнуть колени, податься правым плечом вперед, сильно оттолкнуться от борта и затем броситься во мрак — страшный мрак неизвестности. И пережить несколько затянувшихся секунд до открытия парашюта, когда настороженная ночь плотно облегает тело, сдавливает дыхание и, кажется, длится бесконечно…

В ту же ночь на стол генерала Эрвина фон Лахузена легло донесение:

«Высадка произведена квадрате четыре восемь при благоприятных метеоусловиях 4.20 5 октября 1942 г. Капитан 7-го отряда люфтваффе Альберт Шельгер».

2

Перехватив взгляд руководителя второго подразделения абвера, адмирал притронулся холеной рукой к тускло поблескивающей на столе модели корабля.

Эрвин фон Лахузен прекрасно знал, что это миниатюрная модель крейсера «Дрезден», на котором некогда служил Фридрих Вильгельм Канарис. Генерал фон Лахузен знал, что шеф абвера любит вспоминать о своей былой службе на флоте, поэтому стал рассматривать кораблик, изображая неподдельный интерес.

Канарис взял со стола модель.

— Не имея угля, 9 марта 1915 года «Дрезден» прятался у берегов Чили от превосходящего его по артиллерии английского крейсера «Глазго». И все же они открыли по нас огонь! Когда же я прибыл парламентером на борт «Глазго» и напомнил о нарушении международного права, в ответ услышал: «У меня приказ потопить «Дрезден», где бы он ни находился. Все споры уладят дипломаты».

Адмирал поставил модель, грустно улыбнулся.

«Вспомнил, как некогда открывал кингстоны своего крейсера», — предположил Лахузен.

Беседа происходила в кабинете бывшего морского офицера, а с 1 января 1935 года руководителя военной разведки и контрразведки «третьего рейха». Выгоревший диван. Карта мира и рядом с ней портрет генерала Франко. Чуть дальше на стене фотография любимой таксы по кличке Зеппа и маска из дерева — подарок японского посла в Германии господина Осимы.

— Итак, они приземлились, — отбросив от себя воспоминания, перешел к делу адмирал. — Когда ждете первое радиодонесение?