Антология советского детектива-25. Компиляция. Книги 1-26

Сколько ему придется еще проблукать по тайге, провести на холоде вот таких тревожных ночей! И как затянула его эта преступная трясина?! Ведь нанимался он охранять прииск, золото, но не воровать его, не убивать людей. А пришлось…

Шатун объяснил им, что в тайге появилась группа рэкетиров, охотников за золотом: нападают на небольшие прииски, на любителей-промысловиков, грабят их и скрываются. Что недавно-де, невдалеке от их прииска, напали на соседей, перебили охрану, все забрали и теперь движутся по направлению к железной дороге, на юго-восток. Пять человек замечены в районе Тунгуски и что их можно перехватить.

В группу перехвата Шатун отбирал добровольцев, и дернул тогда черт Кукушкина вызваться… Установка была твердая: выйти группе наперерез, устроить засаду и, чтобы не рисковать, — группа вооружена автоматами и там-де не какие-то лопухи, а лихие парни, — без всяких предупреждений уничтожить ее.

Так и сделали. А после выяснилось, что это не рэкетиры, а промысловики-любители. Потом Шатун использовал каждого, кто участвовал в перехвате, как подневольного. И попробуй не подчиниться, взроптать… А Чукча стал прямо-таки его цепным кобелем, и Кукушкину теперь не было его жаль. Старший еще вчера завелся и хотел разделаться с лишними попутчиками, но у Кукушкина рука не поднималась брать грех на душу, и он уговорил напарника не торопиться, использовать летуна и прокурора как «тягловую силу»…

Долго еще воспоминания и думы тревожили Кукушкина, и он, несмотря на усталость, ворочался с боку на бок, вздыхая и мысленно ругая себя за необдуманные, прямо-таки глупые поступки. И сон его был зыбким, коротким, неспокойным, с продолжавшимся невеселым раздумьем о своей жизни. Но, к удивлению, он не мерз, как в прошлую ночь в вертолете, будто лапник и прогретая костром земля до самого утра источали тепло.

К утру ветерок начал стихать, но небо все еще было затянуто тучами; из них уже не сыпал, как прежде, снег, а кружили редкие снежинки, предвещая скорые морозы, которые, помнил Кукушкин, иногда заворачивали до двадцати градусов. Тогда такой шалашик не спасет.

Кукушкин вскипятил воды, заварил покрепче чай и, позавтракав поплотнее — чтобы идти весь день — тронулся в путь.

На этот раз ему повезло: после часовой ходьбы он выбрался, наконец, из леса, и ровное снежное поле ослепило его своей белизной, не тронутой ни ногой человека, ни следом зверя. Будто здесь не было никакой жизни.

Кукушкин осмотрелся. Впереди, на востоке, километрах в десяти проглядывала темная полоса, похоже, там снова начинался лес, а к юго-востоку, куда вела опушка пройденного леса, поле шло под уклон. Значит, в низине либо речка, либо озеро. Только бы не болото: земля только чуть сверху схвачена ледяной коркой, и болото в это время особенно опасно.

На всякий случай Кукушкин срезал двухметровый ореховый шест и пошел по склону на юго-запад. Рано или поздно он должен выйти к реке или озеру. А где вода, там и люди, даже в этом диком, забытом Богом крае.

На встречу с людьми у него давно была заготовлена легенда: шишковал, заблудился, к счастью, три дня назад встретил геологов, они снабдили провиантом, указали дорогу. А чтобы подтвердить легенду, следовало набрать кедровых шишек. Но он не торопился делать этого — кедра-стланика здесь немало, даже кое-где виднеется на опушке, густо переплетаясь ветвями с березами и пихтами, маня небольшими, в куриное яйцо, шишками. Вот когда он устанет, тогда можно будет сделать остановку со сбором орехов.

Чем ниже спускался Кукушкин по склону, тем гуще справа становился лес, и идти становилось труднее: под снегом появились кочки с примятыми, скрученными ветрами пучками травы, цепляющимися за унты крепкими путами. Пришлось раньше запланированного времени делать привал.

Кукушкин выбрал кедрач погуще с обилием шишек, до которых рукой дотянуться, и свернул к опушке. Едва подошел, как из ветвей выпорхнула пара небольших черных птиц с белыми крапинками, похожих на скворцов. Кедровки резко вскрикнули, недовольные появлением человека, и скрылись в лесу.

Кукушкин сбросил рюкзак, сорвал шишку, разломив ее, он вытащил орех и бросил в рот. Кожура оказалась не очень твердой и, раскусив ее, он ощутил во рту приятную маслянистую мякоть. Она будто освежила его и живительным бальзамом разлилась внутри. Не зря нанайцы, эвенки — аборигены этих мест — уходя на охоту, запасаются кедровыми орехами, являющимися лучшей пищей, быстро восстанавливающей силы. Съев несколько зернышек, Кукушкин действительно почувствовал себя лучше, словно употребил эликсир бодрости. Он расстегнул рюкзак и, откинув клапан, стал бросать туда шишки. Потом спохватился — хоть и легкие они, объем занимают большой. Стал очищать орехи.

Вдруг до его слуха донесся стрекот. Вертолет! — догадался он и машинально метнулся под кедрач. Не иначе, их ищут! Нет, попасть в руки властей ему не хотелось — тюрьмы не избежать…