Антология советского детектива-25. Компиляция. Книги 1-26

Началось это лет пятнадцать назад, когда Кувалдин после окончания института физической культуры приехал в Комсомольск-на-Амуре по распределению, спортивным организатором Дома молодежи. За год он создал крепкие команды боксеров, самбистов, каратистов. Приблизил к себе самых способных, самых сильных, самых ловких — всего пять таких же дюжих, как и сам, отчаянных парней. Он еще не осознавал для какой цели — в нем, видимо, рождался другой человек, которому уже были тесны рамки учебных программ, надоели однообразные поединки, ничего не дающие, кроме минутного удовлетворения тщеславия, ему хотелось более острых ощущений, настоящих опасностей, риска, смертельных схваток.

Летом он уговорил своих учеников-приятелей отправиться на лодке вниз по Амуру до Николаевска — полюбоваться природой, порыбачить, позагорать. Он словно чувствовал, какое впереди ждет их искушение, проверка на выдержку, на смелость, на умение держать язык за зубами.

На третий день пути они свернули в одну из проток, чтобы порыбачить, переночевать на берегу у костра. Выбрали красивое место на опушке среди берез, тихое, первозданное, с морем огненно-ярких цветов — сиреневых астр, оранжевых саранок, бордовых кровохлебок, белых и желтых ромашек. А над цветами кружились стаи разноцветных бабочек, крупных, чуть ли не с воробьев.

Подыскивая удобное место для причаливания, они увидели на противоположном берегу троих бородатых мужчин, а внизу, на заломе, разбитую лодку.

Бородачи обрадованно замахали руками, призывая на помощь. Кувалдин повернул к ним.

Потерпевшими аварию оказались любители-рыбаки, уже возвращавшиеся с уловом домой. На радостях выпили как следует, и рулевой не справился с управлением, угодил на залом. Никто серьезно не пострадал, кроме «Федьки», как назвали мужчины самого молодого, которому было не менее сорока, вылетевшего из лодки и ударившегося ногой о корягу. Он сильно прихрамывал, но старался держаться бодро и шутить, хотя временами стискивал от боли зубы. Удалось им и спасти свою добычу — рыбу, которую они на месте лова коптили и вялили.

Доставить всех троих в Нижнетамбовское, откуда были рыбаки, Кувалдин не мог и не хотел: надо оставлять троих своих ребят на берегу не менее чем на сутки, потом искать бензин — тоже лишние хлопоты — он предложил рыбакам подождать на противоположном берегу оказии — лодок и катеров в это время по рекам бороздило немало. На том и порешили.

Помогая потерпевшим погрузить рюкзаки в лодку, Кувалдин обратил внимание на их тяжесть — даже сырая рыба столько бы не весила. И у него мелькнула догадка — золото. Да и заросший вид мужчин, их пропахшая потом и болотом, а не рыбой одежда говорили о том, что мужчины не одну неделю из дома.

Ночью подпоив «рыбаков» и дождавшись, когда они уснут, Кувалдин тщательно прощупал один рюкзак и убедился — рыба в нем только для видимости, остальное — золото. Для верности вспорол ножом рюкзак. У костра рассмотрел — золотые самородки. Разбудил своих напарников, объяснил суть дела. Спросил:

— Что будем делать?

Напарники спросонья и похмелья никак не могли взять в толк, чего хочет инструктор.

— Ну и хрен с ними, пусть остаются со своим золотом, мы им не помощники, — заявил категорично каратист. — Утром смываемся отсюда.

— Плохо соображаешь, Колюня, — пожурил воспитанника Кувалдин. — Это ж такое богатство. А они все равно пропьют.

— Правильно! — пришел наконец в себя второй ученик, Павел. — Давайте умыкнем это золото и смоемся.

— Не пойдет, — не одобрил такое решение Кувалдин. — Это старатели. Они нас запомнили, и милиция найдет в два счета.

Ученики со страхом уставились на него, догадавшись, к чему он клонит.

— Чтобы красиво жить, надо много иметь. А чтобы много иметь, надо уметь рисковать, — пояснил свою мысль Кувалдин. — Решайте.

Колюня затрепетал.

— Я не могу, духу не хватит.

— А зачем же тогда тебе самбо? Перед девочками красоваться? Тогда надо было идти в секцию культуристов. А ты, Павел? — повернулся Кувалдин ко второму ученику.

— Боязно первый раз, конечно, — признался Павел. — Но игра, по-моему, стоит свеч.

Поколебавшись еще немного, согласился и Колюня.

Это было первое «мокрое» дело. Кувалдин видел, как переживают ученики, и у него на душе было муторно, гадко, потому останавливались чаще, чем намечали, и пили больше, чем раньше позволял инструктор.

Время, говорят, лечит любые раны. Месячное плавание притупило сознание, выветрило первые огненные эмоции, а через полгода молодые убийцы уже с улыбкой, наслаждением вспоминали «жмуриков»…

Потом были новые походы в тайгу, новые приключения со старателями, искателями женьшеня.