Антология советского детектива-25. Компиляция. Книги 1-26

— На, прими на опись, — отдал капитан Васькин серьги растерявшейся до белизны в лице Султановой. — И закругляй обыск. Илюша помог нам найти то, что нужно.

Обе: сноха и мать, загнанные в квартиру, в голос ревели, сцепились в ругани.

— Я тебе давно говорила, выбрось эти поганые серьги. Все-таки сгубила Вадима.

И как ни странно, ни бабушка, ни мать, не вспомнили об Илюше, не пожалели его, хотя бы с опозданием.

Дело Вадима Капитонова и Буси можно было считать законченным.

* * *

После суда над Капитоновым Борис Николаевич отвез серьги и обручальное колечко погибшей жены Николаю Афанасьевичу Новожилову в Парадное.

— Это все, что я могу вернуть, — сказал он. — Сохраните на память. И не поминайте лихом.

Борис Васильев ШАНТАЖ Детективная повесть

1

Из кабинета следователя вышел мужчина лет тридцати в ковбойке с короткими рукавами с растрепанной копной смоляных волос. Вид у него был такой, словно он перегрелся в парной и теперь спешит к проруби. Лицо горело, а лоб покрывали бисеринки пота. Мускулистые обнаженные руки дергались, кисти сжимались в увесистые кулаки. Сидевшие у окна односельчане тут же вскочили и обступили его.

— Ну, что он сказал? Может, с собаками приедут?

Мужчина махнул рукой и, не останавливаясь, зашагал на улицу.

— Все, крышка арендаторам, — сказал один из сидевших. — Не по-людски начали — не по-людски и погорели. Где это видано, чтобы на свои деньги ферму строить? Не личная же усадьба! Да и местных мужиков, что пришли с топорами да с пилами на подмогу, турнули. Жалко им было по четвертному отстегнуть? Сам Глеб Семеныч Сметанин пришел — не просили, сам. Хотел помочь да научить. Куда там! «Справимся, — говорят, — мы не колхоз, чтобы деньгами швыряться!» Вот и дожадничались…

Когда в селе Никольском объявили, что можно взять ферму в аренду, самим свиней выращивать, а потом продавать, многие загорелись желанием. Но когда выяснилось, что сарай под свинарник строить придется самим, транспортер, кормораздатчик и машину для подвоза кормов брать у колхоза в аренду за свой счет, самим косить, возить, кормить, поить и все остальное — весь запал как рукой сняло. Один Васька Гуров заявление написал. Так его с тем заявлением и завернули, всему Никольскому на потеху: пьянь беспробудная, а туда же, даже сообразил и заявление на ссуду сварганить.

А через месяц в селе объявились братья Когтевы. Их не то что в Никольском, даже в родном Скоблякове уж и звать-то забыли как: пацанами в город уехали. Только мать и помнила своих Антона, Вовку и Пашку. Вот они-то и решились организовать «трехсемейный» подряд. Скинулись по 5 тысяч, взяли ссуду в банке и принялись за заброшенную ферму. Отремонтировали, вернее, заново построили по привезенному из города проекту, воду протянули из речки, столбы под электричество поставили. А как до проводов дело дошло, так те столбы за ночь на землю и легли. Аккуратно так спиленные, видать, «Дружбой». Тогда братья дежурство на ферме установили и по новым столбам провода протянули.

На этом их недруги вроде бы успокоились. Ребята поросят закупили, каких в этих местах сроду и не водилось. Не поскупились — выложили за них все, что оставалось. Да еще пятнадцать тысяч привез с собой Григорий Константинович Щеглов — бывший проректор ветеринарного института, который бросил свое насиженное место и вместе со званием кандидата сельхознаук поселился рядом с братьями, в одном из восстановленных для него домов, которых в Скобляково расплодилось за последние годы по десятку на каждой стороне улицы. Не простым скотником нанялся Щеглов к Когтевым, а руководителем. Братья рукастые: каждый и за тракториста, и за шофера, и за кого угодно может. С грамотешкой, особенно по скотницкому делу, правда, туговато, потому и взяли Щеглова. Да и сами понимали, если дело абы как делать — и прогореть недолго.

Сначала местные над ними посмеивались. Потом, когда дело у арендаторов заладилось, другие разговоры по деревням побежали. Чуть не в каждом доме взялись за счеты и карандаши, все высчитывали: сколько братьям с Щегловым обломится от продажи свиней. Выходило много, даже слишком много.

На колхозном собрании бригадир механизаторов Глеб Сметанин потребовал запретить кооперативную деятельность в колхозе, доказывая, что он четверть века работал от зари до зари, а таких деньжищ сроду не видывал.

— За что огребают? — орал он с трибуны. — За нашу кровь и пот! Техника чья? Колхозная! Вода чья? Государственная. Выпасы, комбикорма, силос? Тоже наши. И все им?

— Ты еще про землю скажи, — крикнул кто-то из зала. — Земля — крестьянам!

— Тоже наше! — гомонил Сметанин.

— Если так, — вторил ему дед Гуров, — пиши всех на подряд. Я тоже за такие деньжищи пойду поросятам пятачки драить.

— Всех — так всех, — охотно согласился Щеглов. — Вали, мужики, на стол по пять тысяч и айда с рассветом еще одну ферму строить.