Антология советского детектива-26. Компиляция. Книги 1-21

С листком он подбежал к дивану, улегся, вытянул ноги, перечитал написанные слова. Надпись понравилась. Показалась удачной. Лаконичной и значительной, как латинские изречения. Женька долго лежал и рассматривал бумагу.

3

Трофимов допустил оплошность.

Выяснилось это так…

У Мазина была привычка возвращаться к освоенным материалам. И хотя эти ретроспекции редко приносили открытия — как правило, обрабатывались материалы опытными сотрудниками, и вся полезная информация «отжималась» жестко, — случалось, Что и ускользала от перегруженного глаза какая-то мелочь. Впрочем, сейчас Мазина интересовали не случайно упущенные мелочи. Ему хотелось понять некий очевидный факт, засвидетельствованный многими людьми.

Из этих многих основных свидетелей было двое — растерявшийся при налете общественник и девушка-студентка, случайно оказавшаяся возле машины, в которую вскочили бандиты. Именно они рассмотрели налетчиков лучше других, и оба показали: один из нападавших был приземистым, лысоватым, второй, видимо, молодой человек — в маске и надвинутой на лоб кепке.

Это несоответствие внешнего вида преступников и обратило на себя внимание Мазина. Выходило, что тот, то имел характерную примету — лысину, не счел нужным ее скрывать, в то время как его сообщник тщательно замаскировался. Пока Мазин видел два возможных объяснения этого странного факта: замаскированный преступник опасался встретить на месте нападения хорошо знавших его людей, или же под маской скрывалась примета особо броская, более редкая, чем лысина. Могли действовать и свойства характеров, но Мазин полагал, что два человека столь разных — презирающим опасность смельчак и личность сверхпредусмотрительная и осторожная вряд ли могли объединиться в таком рискованном сговоре.

Все это были, однако, лишь предположения, и Мазин почувствовал необходимость расспросить свидетелей.

— Будь добр, Трофимыч, пригласи ко мне студентку. — попросил он капитана.

Попросил по внутреннему телефону и, углубившись в работу, не обратил внимания, что Трофимов с ответом помедлил. Зная, как до педантизма добросовестно относится инспектор к своим обязанностям, Мазин, не дожидаясь ответа, положил трубку и продолжал вчитываться в странички свидетельских показаний, когда через несколько минут Трофимов собственной персоной возник в его кабинете. Вид у инспектора был смущенный, и это Мазин заметил сразу, несмотря на все отвлекавшие его внимание обстоятельства, ибо Трофимову смущаться приходилось чрезвычайно редко. Работал он хорошо, и цену себе тоже знал.

— Случилось что-нибудь? — спросил Мазин.

— Боюсь, не смогу я свидетельницу пригласить, Игорь Николаевич.

Мазин молча подождал разъяснений.

Инспектор пояснил коротко:

— Назвалась она Сидоровой Галиной, студент строительного института. Такая студентка действительно есть, но на месте преступления не находилась.

— То есть свидетельница обманула нас?

Мазин поднялся и подошел к Трофимову. Досада его проявилась в одном: он обратился к инспектору на «вы».

— Почему же вы не сообщили мне об этом?

Уж от кого-кого, а от Трофимова он оплошности не ожидал.

— Виноват, Игорь Николаевич. Не проверил документов. Показания снимали на месте. Не доверять девчонке оснований не было: общественник слово в слово то же самое показал, да и другие подтверждают. Стало быть, попытка ввести в заблуждение исключена.

— Зачем же называться чужой фамилией?

— Не захотела впутываться, Игорь Николаевич, выступать в суде. Вы же знаете.

Конечно, Мазин знал, что нередко свидетели малодушничают, уклоняются от показаний. Довод Трофимова звучал убедительно, но сам инспектор выглядел не убежденным собственной аргументацией.

— Почему, Трофимыч? — спросил Мазин, одолевая досаду. — Что-то подозреваешь?

— Чувствую! — ответил Трофимов, вызвав этим словом улыбку Мазина. И не потому, что тот не доверял трофимовскому чутью — относился к нему Мазин всегда серьезно, — улыбку вызывала многозначительная интонация, нарушившая простую манеру речи инспектора.

— Чувствуешь?

— Так точно. Фактов привести не могу, но вот такое дело. Показывала она охотна, сама подошла. Короче, за язык тянуть не пришлось. А потом исчезла.

— Наверно, решила, что гражданский долг выполнила с превышением, — сказал иронично Мазин, обдумывая слова Трофимова. — Назвалась Галиной Сидоровой. Сочетание обычное, выдумать легко, не то что Матильда Нетудыхата. И все-таки в подобных быстродействующих ситуациях люди часто непроизвольно называют знакомые фамилии. Нужно подготовить словесный портрет этой девушки и побеседовать с настоящей Сидоровой. Не исключено, что она вспомнит какую-нибудь приятельницу. Я вижу, Трофимыч, ты не прочь тут немножко покопаться.

— Попробую, Игорь Николаевич.

Мазин понимал Трофимова. Конечно, скорее всего прав инспектор в логике, а не в чутье, и мнимая Сидорова всего лишь обычная трусиха, но видно было, что саднит у Трофимова мелкая заноза — недоработка, и нужно избавиться от нее, убедиться, что оплошность не повлекла последствий нежелательных. И потому Мазин не стал выговаривать помощнику, а поручил довести дело до конца.