Антология советского детектива-26. Компиляция. Книги 1-21

Антон растерялся. А председатель помалкивает. Ни хорошо, ни плохо ему не говорит. Но сам задумал свой план. Приехал из области корреспондент, он ему и выдал: истинный организатор победы — наш молодой агроном Антон Тихомиров. Антон не знал ничего. Вдруг заезжает к нам Иван Матвеевич.

— Читал? — спрашивает и газетой помахивает свежей.

Антон не видел ее еще. Взял, развернул, посмотрел.

— Вы организовали? — спрашивает.

— Я. Здорово получилось, а?

— Плохо.

— Это почему?

— Неправда.

— Ну, знаешь, парень! Другой бы плясал от радости, а ты… Ты мне скажи, что здесь неправда? Урожай правильно указан? Ну?

— Правильно.

— То-то! Без брехни. Не слезал ты с этой кукурузы все лето. Это правильно?

— Правильно. Да…

— Что "да"?

— Если б с погодой не повезло…

— Вот это ты брось! Погода что, у нас одних была такая? У соседей разве климат другой? А урожай — вдвое от нашего! Вот тебе и погода. В людях дело. Нет таких крепостей…

— Знаю.

— То-то! Так что никакой тут брехни нету. Все заслуженно. На зональное совещание поедешь. Расскажешь про золотые початки наши.

— Точно, что золотые. Каждый по рублю.

— А ты те рубли не считай. Они в большую политику вложены и доход свой дадут. И статья эта тоже даст.

— Статья-то?

— Статья. Тебе даст!

— Что даст? Славу фальшивую?

Тут он ко мне повернулся:

— Ну и муж у тебя, Ирина, умный да несмышленый! — И Антону: — Тебе что сейчас нужно? Голова у тебя есть, знания тоже. А чего не хватает? Авторитету! Вот будет авторитет, тогда совсем хорошо будет. Тогда и с твоими планами считаться будут. Уразумел вопрос?

Сел в машину и уехал.

Проводил его Антон взглядом, сел за стол, перечитал статью.

— Может, и прав хитрец старый. Чтобы воевать за свое дело, нужно иметь авторитет, известность. А к этому не всегда прямым путем дойдешь.

Но все-таки перед зональным совещанием решил он по-другому. Ночью вижу: не спит.

— Что ты, Антон?

— Думаю, Ира. Понимаешь, я провел все подсчеты, все до копейки высчитал и теперь знаю совершенно точно, что даже при таком богатом урожае кукуруза у нас — культура невыгодная. Слишком велика себестоимость. В убыток королева идет. Как ты думаешь, что будет, если я на совещании об этом скажу?

— С ума сошел!

— Почему? Может, там никто над этой стороной не задумывался.

Всю ночь не спали.

На другой день уехал.

Ждала я его, ни минуты покоя не было.

Приехал мрачный. Сказал прямо с порога:

— Струсил.

Разделся. Поднял Володьку над головой:

— Видишь, отец-то твой жидкий оказался.

И посадил его на кровать.

Сел обедать, рассказал:

— Не повернулся язык. Выбрали меня в президиум, начался барабанный бой. Матвеич в зале сидит, в первых рядах, на меня смотрит, улыбается, как именинник. Какие-то руководящие со мной знакомились, в докладе в пример ставили. Короче, когда слово дали, понесло меня куда-то, сам не знаю. Как того инженера из "Двенадцати стульев", что на открытии трамвая выступал. Не хотел о международной обстановке говорить, а как начал, так и попер про Чемберлена. Вот и я. Начал: ну, думаю, сейчас все скажу, а прислушался к себе — и голоса своего не узнаю. Чужой такой, бодренький: наши достижения, товарищи, наглядно доказывают, что кукуруза одержала полную победу и может считаться в условиях области высокопродуктивной, необходимой каждому хозяйству культурой. Так и брякнул. Или что-то другое в том же роде. В общем, умылся.

Впечатление от поездки отвратительнейшее. Одно приятно. Подошел ко мне профессор Рождественский в перерыве. Хвалил, конечно. Но не в этом дело. Он говорит, что обстановка у них изменилась и группа научных работников поставила вопрос о творческой реабилитации Кротова. Вспомнил, что я кротовскими работами увлекался. Между прочим, спрашивал, не собираюсь ли я в аспирантуру. Говорит, если надумаешь, обращайся прямо ко мне. Нам, говорит, нужны сейчас такие люди, передовые, энергичные, которые могут совмещать теоретическую работу с практикой.

С этого времени и стал он думать об аспирантуре.

Ну, а совместная наша жизнь пошла все хуже и хуже. Кого винить — не знаю. Он меня винил, я — его, но это прошло все…

Авторитет Антона действительно в колхозе поднялся, да не только в колхозе. Стали к нему за опытом приезжать, приглашать на конференции разные. Он ездил, сначала посмеивался, потом привык. Председатель тоже доволен был, и колхозу слава шла. Но я-то видела, что Антон хоть и привык, а это не то, что ему нужно.

Спрашиваю:

— А как же твой план?

Махнул рукой:

— Видишь, и без моего плана люди живут, а некоторые даже довольны. План — это так, мечта юности. Теперь я понял многое, нужно за настоящий план бороться. Свое место в жизни искать.

Из записной книжки Тихомирова: