Антология советского детектива-28. Компиляция. Книги 1-20

Сенявский приказал Ходжаеву увести Семена. «В КПЗ!» — бросил он. И тут же, словно отгородившись невидимым барьером от человека, качавшегося подобно маятнику по ту сторону стола, углубился в дело.

Вернувшись, Ходжаев застал Петра Петровича все в той же позе, склонившегося над бумагами. Сказал с сомнением в голосе:

— Уж больно труслив для убийцы этот Кедровский.

— Трусость и преступление рядом ходят, Агзам. Если только из этой версии исходить, то как раз можно предположить, что Семен убил Курбана. Представь на минуту картину, которую вчера наш Василек нарисовал... Алиев догнал Кедровского и не помирился, а поссорился с ним. Семен по натуре трус, Курбан физически куда сильнее его. В хмелю буйный, на расправу скор. Еще секунда и кулаки Алиева начали бы молотить физиономию Семена. Но этого не произошло. У Кедровского на лице ни царапины, ни синяка. Выходит, он успел выхватить нож и ударить им Курбана в грудь. Все вроде бы ясно?

Ходжаев молча кивнул, но сомнение не исчезло с его лица, оно точно застыло в уголках губ и внимательных глазах.

— Правильно, что не веришь, — одобрил капитан, взглянув на старшего лейтенанта. — Но в данном случае ты делаешь вывод, основываясь на интуиции, а у меня имеются факты, сводящие на нет всю проведенную нами работу. Вот посмотри...

В акте судебно-медицинской экспертизы, полученном из скорой помощи, говорилось, что Алиев умер от раны, нанесенной в предсердную область и вызвавшей внутреннее кровоизлияние в левом легком. По форме раны и ее глубине предполагалось, что удар нанесен довольно широким и длинным ножом, вернее всего «пичаком», который, несмотря на запрещение, некоторые узбеки продолжают носить в кожаных ножнах на поясе или за голенищем сапога.

— Вряд ли у Семена был с собой «пичак». В крайнем случае он мог иметь складной нож, перочинный, — сказал Сенявский после того, как Ходжаев прочитал акт.

— Петр Петрович, это довольно слабое доказательство, а если хочешь знать — то просто предположение.

— Знаю! Но вот тебе второй факт... В первую ночь, побывав на месте преступления, я снял оттиск со следа, оставленного на асфальте, запачканном кровью. Тапочки Алиева чисты, выходит, след принадлежит убийце или его соучастнику. Ты посмотри, размер обуви — сорок четвертый. А ты обратил внимание на ноги Кедровского, у него от силы сороковой номер!

— Подожди, Петр, дай подумать... Я хоть и первый высказал мысль, что Кедровский, может быть, непричастен к преступлению, но не могу так легко согласиться с тобой.

Это был излюбленный прием двух опытных оперативников. Работая вместе много лет, отлично изучив друг друга, зная сильные и слабые стороны каждого, они уже давно сделали вывод: сомневаясь — приходишь к истине. Вот почему, когда один высказывал, казалось бы, верную версию, делал предположение, основываясь на конкретных фактах, второй, тщательно прослеживая мысль друга, находил те кривые тупички и переулки, на основе которых рождалось сомнение, возникало противоречие. Вот и сейчас Ходжаев предложил до конца проверить Кедровского, проследить еще раз, что делал Семен в ночь, когда произошло убийство.

Оперативники решили: Сенявский допрашивает Марию Никифорову, которую старший лейтенант привез вместе с Семеном в райотдел, делает очную ставку между любовниками; Ходжаев же отправляется на квартиру к Кедровскому и вместе с понятыми производит обыск. Рябчикову поручается тщательно осмотреть одежду Семена и его обувь, вполне вероятно, что удастся обнаружить след крови.

Допрос Маши Никифоровой, вторичный допрос Кедровского и очная ставка между ними ничего не дали. Никифорова твердила, что Семен приехал к ней ровно в одиннадцать, что время она помнит точно, так как Семен обещал быть в девять и она очень беспокоилась, почему его нет. Кедровский, истерично подвывая и заливаясь горючими слезами во время допроса и очной ставки, на всякий вопрос мотал головой, повторяя одно: «Ничего не видел, ничего не знаю!» Осмотр одежды и обуви показал, что на них не имеется даже пятнышка крови. Застиранных мест, а также мест, подвергавшихся тщательной чистке, не оказалось. Ходжаев в райотдел еще не вернулся, он продолжал обыск. Но уже по всему было видно, что обыск ничего существенного не принесет.

Сенявский вызвал к себе Рябчикова.

— Вася, — он впервые назвал лейтенанта по имени, а во взгляде капитана засветилось одобрение, — ты должен найти торговца огурцами и допросить его!

Сенявский поставил задачу: Кедровский отрицает обвинение, имеющиеся факты говорят в его пользу. Остается надежда — разыскать свидетеля преступления.

— Ясно! — откозырял лейтенант, — приступаю к выполнению задания.

III

Рябчиков довольно легко разыскал нужного ему человека. Завмаг оказался прав: торговец огурцами жил в переулке, недалеко от магазина. Жители первого дома, куда постучался лейтенант, указали на соседние ворота: «Здесь живет Бахрам Ризаев».

Бахрам оказался человеком среднего роста, худым, с болезненным лицом. Решив, что офицер милиции пришел по поводу незаконной торговли огурцами, он засуетился, забормотал испуганно: