Антология советского детектива-29. Компиляция. Книги 1-20

…Женщине было за шестьдесят. В милицию ее привела беда. Она рассказывала, с трудом подбирая слова: «Вчера вечером возвращалась домой. Улица тихая, безлюдная… И там они напали. Сбили с ног. Отобрали сумочку, сорвали часы. В сумочке паспорт, пенсионная книжка и пенсия, шестьдесят два рубля. Часы, правда, старые. Я просила — оставьте хоть документы. Забрали все. Как же мне теперь получить свою пенсию?»

В уголовном розыске ко многому привыкли. И все же, слушая пожилую женщину, хмурились — у кого поднялась рука? Случай из редких.

Женщина как могла обрисовала нападавших. Их было четверо. Молодые. Длинноволосые. В куртках, расклешенных брюках. На руках какие-то широкие кожаные ремешки.

Этого хватило специалистам, чтобы оперативная группа в районе ограбления могла начать розыск не установленных пока грабителей. И потребовалось совсем немного времени, чтобы вся четверка оказалась в милиции.

Даже не спрашивая, можно было с уверенностью сказать, что возраст их колеблется между шестнадцатью и девятнадцатью годами: еще не успели доучиться и устроиться на работу. Самое подходящее время, чтобы шататься по улицам в поисках доступных и в то же время подлых и низких приключений.

В кабинете один из них, шестнадцатилетний Айвар. На столе изъятые у него часы разных марок, деньги, удостоверения… Айвар отводит глаза: вину отрицать трудно.

— Как вы решились пойти на преступление?

— Я не думал, что это преступление. Просто так…

— За это можно получить до шести лет.

— Я не знал.

— Не знал, что причинять зло — преступно? Преступно нападать на человека, бить его, присваивать его вещи? Если бы такое случилось с твоей матерью, разве ты не подумал, что преступника надо во что бы то ни стало разыскать и судить?

— Подумал бы, только…

— Только ограбили ведь не твою мать — это ты хочешь сказать?

— Да… Нет…

— Вы думали, что все обойдется. Куда, мол, ей жаловаться, да и не написано же на вас, что вы грабители. Так рассчитывали и дальше нападать на прохожих.

Вячеславу уже девятнадцать. Но объяснения его очень похожи на первые: не знали, не думали, больше не будем…

Стоит задуматься над ответами задержанных: я, мол, не знал законов, не знал, что это преступление. Конечно, можно поверить, что люди, ранее не встречавшиеся с законом, его не знают. Те, кто уже побывал на скамье подсудимых, отвечают цинично, но, по крайней море, откровенно: не рассчитывали так скоро попасться…

Что же, значит, виновато недостаточное правовое воспитание граждан? Да так ли? Здесь ли берут начало конфликты некоторых граждан с законом? Здесь ли причина даже простого неумения вести себя в обществе? Думается, дело не в правовой осведомленности.

Речь ведь идет в первую очередь о морали, о человеческой нравственности. Человек должен жить, видя перед глазами не закон, а прекрасное. Такой человек не столкнется с законом, не вступит в противоречия с ним. И ему все равно, какая статья как и за что карает. Если подобные сведения понадобятся писателю для детективного сюжета, он заглянет в Уголовный кодекс, а так — на что они ему?

Кстати, мне довелось убедиться: знание закона не дает гарантии его соблюдения. Во время обыска мы нашли тетрадь, в которую неровным почерком были выписаны статьи Уголовного кодекса. Владелец тетради, в прошлом судимый, совершил новое преступление, прекрасно зная закон.

Мне думается, что в будущем — может быть, достаточно отдаленном — закон непременно перерастет в нормы этики. И именно поэтому мы должны повседневно заботиться об этическом и эстетическом воспитании человека, особенно молодого. Человек, который ценит свой труд, уважает общество, принимает активное участие в сложнейших процессах его развития, не предстанет перед следователем как нарушитель закона.

БЕСЕДА ВТОРАЯ: ОТКУДА БЕРУТСЯ «ГАСТРОЛЕРЫ»

В уголовном розыске день порой начинается с тревожного звонка, а порой — с присланного по почте заявления на клочке бумаги. Одно из таких заявлений стоит того, чтобы о нем поговорить здесь.

Гражданка заявила о пропаже из квартиры денег и других ценностей. Никаких следов постороннего человека она дома не обнаружила. Двери, замки — все было в полном порядке. Пригласив потерпевшую в отдел, мы узнали, что в ночь перед пропажей у нее гостил родственник. Разумеется, мы не могли исключить его из числа проверяемых. Женщина задумалась: ей не хотелось причинять лишние волнения близкому человеку.

Беседа с родственником не внесла никакой ясности. Он утверждал, что о пропаже денег и вещей ровно ничего не знает. Не стану скрывать: я сомневался в искренности собеседника. Ведь никаких других версий не было. Так и хотелось сказать: «Сознаться все-таки придется». Но я сдержался.