Антология советского детектива-29. Компиляция. Книги 1-20

Снег падал большими хлопьями, сучья деревьев, убранные белым, стыли в торжественном покое. Гудели трамвайные рельсы. На Югле Ритварс пересел в автобус; вскоре за мостом показались первые дома поселка. Был сумеречный час, когда день еще не кончился, но уже чувствуется приближение вечера. Пока Ритварс шел по Видземской аллее, в окнах понемногу зажигались огни. И чем ближе подходил он к отцовскому дому, тем труднее становилось ему идти. Почему? Может быть, причиной было то, что еще издали он заметил входивших в калитку людей. В руках они несли цветы. А он о цветах забыл… Вот подкатила «Волга», из нее вышли элегантная женщина и мужчина. А может, повернуться и уехать домой?

Уже совсем стемнело, а Ритварс все еще не мог собраться с духом и войти в калитку. Наконец он все-таки решился и, хромая, пересек небольшой дворик. Когда он нажал на кнопку звонка, ему показалось, что по пальцам пробежал ток. Внутри раздались тихие, мелодичные звуки. Приблизились шаги. Хоть бы это оказался отец!

Но на Ритварса глянула женщина в нарядном платье.

— Ты к отцу? Не обижайся, но приезжай лучше в другой раз. Сегодня у нас гости. Ладно?

Дверь затворилась, когда Ритварс еще не успел вымолвить ни слова. Ему захотелось сесть и посидеть тут, на крылечке, но ноги сами несли прочь. Все же он повернул обратно и положил на крыльцо коробочку с авторучками и апельсины.

Незаметно для себя дошел он до Видземского шоссе. Мимо проносились машины, но он не пытался остановить ни одну. Не стал и ждать автобуса. Спешить было некуда.

Домой он явился только к утру. Беззвучно отпер дверь и как был, не раздеваясь, упал на кровать. Не оставалось сил даже, чтобы заплакать. Все рухнуло, все казалось потерявшим всякий смысл.

Вошла мать. Она почувствовала, что спрашивать ни о чем не надо. Перед тем как обратиться в милицию, она звонила в тот дом, и отец ответил, что Ритварс не появлялся, и положил трубку. А она все ждала и ждала…

РАСПЛАТА

Эту встречу я вспоминаю особенно часто. Может быть, потому, что положение Регины было настолько безнадежным — даже не стоило искать слов утешения. В моем кабинете рыдала женщина, я же мог сказать лишь одно: помочь ей не сумеет никто…

В почтовом ящике было письмо. Предчувствие подсказало Регине, что сегодня в конверте окажется долгожданное известие о сыне, от которого она отказалась два года назад, а теперь пыталась отыскать любой ценой. Однако куда бы она ни ездила, куда бы ни писала, ответы неизменно носили неопределенный характер. Почему никто не хотел понять, что в тот раз она сделала ошибку? И что ошибка эта научила ее многому…

Тогда — два года назад — все запуталось в такой клубок, все обрушилось на нее так неожиданно, что события происходили вроде бы сами по себе, без ее участия, и Регина потом вспоминала их словно сквозь туман, как нереальный кошмар.

Юриса призвали в армию. Оттуда он написал, что не верит Регине и что отец ребенка наверняка не он, а кто-нибудь другой. На ее письма он перестал отвечать. Между тем пришло время родить. Отец с матерью были категорически против: такого позора они не потерпят, не желают, чтобы потом на них показывали пальцем. А потому — после родов пусть дочь ищет себе другое пристанище, и чем дальше отсюда, тем лучше. Регина мучилась в нерешительности, в ней пробуждался материнский инстинкт, ей хотелось наперекор всему видеть своего ребенка, заботиться о нем и оберегать от всего того, что обрушилось сейчас на ее плечи. Воспитать его счастливым! А там родители и сами поймут, насколько были несправедливы. И она простит их. Вот Юриса — никогда. Пусть ребенок думает, что его отец умер…

И в то же время она все чаще ловила себя на том, что начинает ненавидеть еще не родившегося ребенка. Из-за него бросил ее Юрис, из-за него должна она искать пристанище у чужих людей, из-за него пройдет мимо молодость. И еще тяжелее делалось оттого, что она знала: о ней никто не позаботится. Других женщин навещали счастливые отцы, просили хоть в окно показать новорожденных, а к ней не придет никто, она никому не нужна, все о ней позабыли. А ведь в свое время они с Юрисом обещали друг другу, что никогда не расстанутся, — и вот какая судьба ее постигла… Ночами она тихо плакала, иногда до самого утра. И в бессонные ночи ее все чаще стала посещать мысль отказаться от ребенка.

Когда сын родился, Регина была словно в лихорадке. Казалось, болело все тело, не оставалось местечка, где не колола бы невыносимая боль. Такую боль способно причинить только предательство самых близких людей. Ее не радовали слова медсестры, что родился у нее настоящий богатырь. Все потеряло какую-либо ценность. Регина не могла даже посмотреть на сына без того, чтобы ненависть в ней не вспыхнула еще сильнее. Она умом понимала, что ребенок ни в чем не виноват, но ничего не могла с собой поделать.