Антология советского детектива-3. Компиляция. Книги 1-11

— Его фамилия Крюндер, он бывший русский барон. А… какое число? — Одиль почувствовала, как у нее похолодели кончики пальцев. — Да хоть на послезавтра, чтобы я успела сообщить Уэллис. Да, на 16 апреля, — Одиль выяснила, что 15 апреля Иден уезжает в Йоркшир на свадьбу какого-то родственника.

Стало быть, Досту предстояло предстать перед чиновником по делам иммигрантов, потом проникнуть незаметно на второй этаж, где расположены апартаменты министра, встретиться с тем человеком, вручить ему деньги и поддельный бювар — Одиль поставила непременным условием, чтобы Дост сам с ним расплатился, — потом получить бювар Идена, мгновенно спрятать его в портфель и, наконец, самое трудное: не вызывая подозрений, выйти с тем же пропуском и с бюваром из дверей министерства.

Доста трясло внутренней дрожью. Он довольно непринужденно поговорил с чиновником о совершенно ненужном ему британском паспорте. Чиновник подписал пропуск, указав время. В коридоре, бросив быстрый взгляд на бумагу, Дост понял, что пропуск действителен еще шесть минут. Если просрочить это время, охрана МИДа может его задержать, и тогда…

А вот и «приемная послов», отсюда можно попасть в кабинет министра. Два окна с двойными портьерами. Между ними — огромный портрет королевы Виктории, он слегка отстает от стены, бросает на портьеру глубокую тень. Дверь в секретариат приоткрыта, и Дост из-за портьеры видел, как секретари наводят порядок в шкафах.

В коридоре показался клерк. В его руках Дост увидел знакомый бювар…

Одиль взяла машину напрокат — автомобиль Трайдена и ее спортивный «рено» в Форин офис могли знать. Ради этого дня она выкрасила свои светло-русые волосы в каштановый цвет, и этот цвет сразу сделал ее старше. Одиль заметила, как трясутся ее руки, лежащие на руле. Она боялась, и боялась очень, ведь в машине, случись провал, лежала прямая улика — еще один бювар, имитирующий бювар Идена. Его изготовили во Франции. Дост, разумеется, этого не знал. Она, правда, успокаивала себя версией, что бювар в ее машине мог забыть Дост, которого она подвезла к МИДу. Но…

Когда Дост вышел из дверей Форин офис, невозмутимо и легко помахивая портфелем крокодиловой кожи — ее первый подарок ему, — она подумала, что все сорвалось, он не решился. Теперь остается одно — удрать, не вызывая подозрений.

Одиль рванула с места, едва Дост захлопнул за собой дверцу Она не задала ему ни единого вопроса, гнала, не разбирая улиц, — они оказались где-то за Темзой. Районы Ист-Энда Одиль не знала совсем и, притормозив, выдохнула:

— Ну что?

— Как ты себя чувствуешь? Ты гонишь, будто за нами хвост, а тем не менее все в порядке. Я чисто сработал. Даже убедился, что наш бювар не пустой…

— О боже… — Одиль побледнела и схватилась за сердце. — О… Садись за руль, мои нервы не выдержали… Слишком большое напряжение. Я так боялась за тебя…

— Нам нужно к Кенсингтонскому вокзалу. У меня билет на Антверпен. Надеюсь, ты проводишь меня? — Дост внимательно посмотрел на нее: действительно бледна до синевы. Дост подумал, что в таком состоянии она не может вести машину, а попадать в аварию, да и вообще в дорожно-транспортный конфликт сейчас, когда… Нет, это ни к чему. Он вышел из машины, обогнул капот, открыл дверцу, легко перенес Одиль на свое место, сел за руль и заворчал:

— Куда ты меня завезла… Не представляю, как выбираться отсюда.

— Если бы у меня было хоть что-то сердечное… — она слабо застонала.

— Ты не доедешь до вокзала. Лучше я завезу тебя домой, — отозвался Дост.

— Боюсь, — вдруг хрипло, тоном, испугавшим Доста, сказала она, — я не доеду и до дому… Это сердечный спазм. Ради бога, останови у аптеки, любой препарат… — она задыхалась.

«Черт, — ругался про себя Дост, — если ты такая хлипкая, нечего было ввязываться…»

— Я так переволновалась за тебя. Мне было уже безразлично, достал ли ты бумаги, лишь бы сам был цел, мне уже мерещилось, что ты в наручниках, сзади полисмены…

Дост притормозил у аптеки.

Одиль не знала, сколько секунд ушло у Доста и у того человека на подмену бювара. У нее на эту операцию — второй бювар лежал под сиденьем, а как открывался портфель крокодиловой кожи, она успела изучить, прежде чем вручить его Фрицу, — ушло секунд десять. Добрая половина из них была потрачена, чтобы найти последнюю страницу меморандума и оставить ее среди других бумаг бювара, предназначенного Досту. Потом она успела безвольно положить руку на грудь, откинуть голову на спинку сиденья и повернуть ее так, чтобы глаза казались с первого взгляда закатившимися.

Дост пришел с каплями и нашатырем. Нашатырь подействовал, Одиль часто и глубоко задышала, и Дост удовлетворенно сказал:

— Ну а теперь, малышка, домой, и скажи, где оставить машину.

Во второй половине дня Одиль получила телеграмму. Ее единственная родственница во Франции тяжело заболела, и Одиль просят немедленно прибыть. Трайден, бросив все дела, проводил горько плачущую жену до трапа самолета, отлетающего в Париж.