Антология советского детектива-30. Компиляция. Книги 1-20

Клавдия Михайловна сникла, агрессивная настойчивость ее сменилась готовностью безоговорочно следовать советам защитника. Но Андрей Аверьянович советами ее не обременял. Зная, с кем имеет дело, он давал ей только одну рекомендацию:

— Говорите правду, не изворачивайтесь.

После суда над Бородулиным родители устроили Николая Чижова на работу — в автобазу шофером. В эти дни стукнуло ему восемнадцать лет, и мать сочла нужным отметить это событие — дала денег, и Николай с отцом отправились в охотничий магазин выбирать настоящее ружье, двуствольное, центрального боя.

— Пусть на охоту ездит, — решила Клавдия Михайловна, — это лучше, чем болтаться со шпаной по городу.

На охоту Николай не ездил, придя с работы, бегал с ружьем на пустырь — стрелял по пустым бутылкам и консервным банкам. Работал без увлечения, но и без понуканий, как и учился — на троечку.

Судья огласил характеристику Николая Чижова, данную отделом кадров автобазы: недисциплинирован, пререкался со старшими, отказывался выполнять задания…

Характеристика представлена в прокуратуру — на преступника Николая Чижова. Двумя неделями раньше тот же отдел кадров дал характеристику допризывнику Николаю Чижову — в военкомат. Андрей Аверьянович передал копию характеристики судье, попросил огласить ее и приобщить к делу.

Судья прочел характеристику. На этот разгона утверждала, что шофер третьего класса Чижов дисциплинирован, трудолюбив, активно участвует в общественной работе.

Народные заседатели тоже пробежали глазами эту бумажку, поморщились и передали ее секретарю, словно поспешили отделаться. Но отделаться так просто нельзя. Пусть задумаются, какая же из характеристик рисует истинное лицо подсудимого. Андрей-то Аверьянович понимал, что обе они далеки от истины. Та, что для военкомата, написана едва ли не под копирку — на всех допризывников одна; другая — для прокуратуры — характеризует не столько Чижова, сколько кадровиков автобазы, страхующихся от упреков в либерализме. Пусть уж судьи сами, без их сомнительной помощи, разбираются в этой истории.

Андрей Аверьянович подумал, что будет, наверное, вынесено частное определение по поводу разных характеристик, вышедших из одного отдела кадров. Только проймет ли оно, это определение, кадровиков?

Возглавляющий конвой и следящий за порядком в зале сержант приглашает свидетельницу Лопухову.

Вошла черноглазая женщина лет сорока пяти, у нее еще свежее лицо, сочные губы; сознавая свою привлекательность, она держится со сдержанным кокетством.

У Лопуховой спросили, давно ли она знает подсудимого, какие отношения с ним и с убитым Владимиром Спицыным были у ее дочери Майи.

Лопухова сказала, что знает Николая Чижова и Владимира Спицына давно — росли на ее глазах. Что касается дочери, то у нее были с этими ребятами обыкновенные, как между соседями, отношения.

— Сколько вашей дочери лет?

— Восемнадцать.

— Возраст такой, что уже появляются у девушки поклонники, с кем-то она ходит на танцы.

— Дочь на танцы ходила с подругами… редко. Некогда ей было ходить на танцы: днем работала, вечером училась.

— Где работала и где училась?

— Работала в магазине № 8 продавщицей, училась вечером на курсах бухгалтеров.

— С Чижовым и Спицыным она встречалась?

— Во дворе, на улице, соседи все-таки.

— Никаких отношений, кроме обычных соседских, у вашей дочери с ними не было?

— Нет, не было.

А ведь были, Андрею Аверьяновичу это известно.

Последняя перед судом встреча с Чижовым не то чтобы перевернула прежнее о нем представление, но дала возможность заглянуть в душу Николая поглубже. То ли вн привык к защитнику, то ли понял наконец, что уже нет ему возврата к тем радостям, какие радовали его до ареста, и решил с ними расстаться, рассказав о них. Так или иначе, но он заговорил о Майке Лопуховой.

Их дома одинаковыми застекленными верандами выходили на пустырь, который после того как возвели пятиэтажный дом, стал общим двором с чахлыми деревцами, с дощатым столом и вкопанными в землю скамьями.

Лопухов работал токарем в ремонтных мастерских, Лопухова служила счетоводом, а потом стала бухгалтером на автобазе. Майка росла голенастая, большеротая, и Николай Чижов обращал на нее внимание не больше, чем на других девчат, бегавших во дворе. Но вот настал момент, когда он вдруг увидел, что Майка чем-то выделяется среди своих сверстниц, и он стал следить за ней взглядом, он ощутил желание бывать там, где бывает она.

Наверное, в то же время, что и Николай, выделил Майку среди других девчат Владимир Спицын, один из приятелей Николая, живший в пятиэтажном доме.

Володя Спицын — единственный сын у немолодых родителей. К тому времени, как переехали они в новый дом, отец Володи был уже на пенсии и хотя пенсию получал по военному ведомству, выслуга у него числилась солидная, что-то около тридцати лет. Мальчик рос, как все, учился средне, мог бы закончить десятилетку, но из девятого ушел, не столько из-за того, что ему трудно давалось учение, сколько по примеру ребят, с которыми дружил. Как и Николай Чижов, окончил он курсы шоферов и поступил работать на автобазу, только не на машину, а в мастерские.