Антология советского детектива-30. Компиляция. Книги 1-20

Ниеса положила руку на стол. Она закрыла руку шарфом и под шарфом медленно и плавно зашевелилось как бы живое существо. Туго сжимаясь и разворачиваясь, оно двигалось в сторону Мишеля и Мишель вздрогнул от отвращения.

— Он боится, — сказала Ниеса, — он боится. Она сдернула шарф со стола и засмеялась заглушенным гортанным смехом. — Моряк не должен бояться. — Она перевернула руку Мишеля ладонью кверху.

— Я тоже был моряком, — сказал Витович, рассматривая китайскую джонку, — татуировку на руке Мишеля.

Музыканты перестали играть, так же неожиданно, как начали.

— Что же, ты спала со своей змеей? — спросил, закрыв один глаз, Мишель.

Витович поморщился. Этот грубый и грузный человек слегка раздражал его. Они встретились сегодня на бульваре Монмартр. Может быть не стоило ему доверяться. Десять лет прошло с тех пор, как их койки были рядом на грузовом пароходе «Руан».

— Ты не француз, — сказала Витовичу Ниеса.

— Мой отец — поляк.

Мишель часто и без причины смеялся. Это означало, что женщина ему нравилась.

— Хочешь танцовать? — вдруг спросил он.

— Я хочу с ним.

— Но я не танцую, — смущаясь сказал Витович.

Мулатка с высоко взбитыми волосами проходила мимо их стола. Ниеса кивнула ей и мулатка прошла, закрывая лицо белым мехом. В профиль она была так хороша, что все на нее оглянулись.

— Это Диама, — мечтательно сказала Ниеса, — она очень красивая, но любовник обжог ей лицо кислотой. Ты видишь?

— Я не люблю цветных, — невнятно бормотал Мишель, — от них пахнет.

Черный зрачок женщины блеснул и потух.

— У нас говорят, что пахнет от белых. От белых пахнет мертвецом. Но не от всех — торопливо сказала Ниеса и посмотрела на Витовича.

— Ты позволишь мне танцовать?

Она встала и кивнула юноше в необыкновенно широких, закрывающих обувь, панталонах и коротком пиджаке. Плечи и руки и ноги этой женщины поражали стройностью линий и силой. Она двигалась в толпе танцующих с медленной и хищной легкостью. Когда она танцовала, ее глаза смотрели через головы в пространство мимо людей и стен.

— Животное, — одобрительно бормотал Мишель, — обыкновенная «poule», а держит себя, как королева.

— Где ты видел королеву? — спросил Витович.

— В Гааге, в Голландии и на Суматре. У королевы Суматры на шее висели высушенные пальцы с ногтями. А у королевы из Гааги — жемчуг.

— Это не «poule», — задумчиво сказал Витович. — Ты промахнулся.

— Как ты в тире сегодня?

— В конце концов я понял.

Внезапно потух свет. Прожектор сбоку осветил танцующих и плоские, точно вырезанные из картона силуэты, подергиваясь, проходили мимо Витовича.

— Я рад, что встретил тебя. — сказал Мишель. — Мы дружно жили на «Руане». Затем агент оставил меня в Сэн-Назер. Когда ты ушел с «Руана»?

— Я остался в Бергене.

— Почему в Бергене?

— Берген — нейтральный порт. Слава богу Норвегия не воевала. Мне надоело возить снаряды и ждать, пока нас отправят к рыбам.

— Но ты же был мобилизован?

Витович пожал плечами. Зал осветили и музыка перестала играть. Ниеса вернулась, придвинула свой стул к стулу Витовича и положила руку на его плечо.

— Что же ты делал дальше?

— Жил. Я много ездил по северу с китобоями. Я был в Швеции, в Финляндии и России.

— В России?

— И в России, конечно.

— Это было в те годы?..

— Именно в те годы. — Витович повернулся к женщине. — Хочешь еще грогу?

— Нет, мне тепло. Мне жарко. — Она посмотрела на него и улыбнулась. Это была печальная и злая улыбка. — Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?

— Куда? — спросил Витович. Она погладила его волосы, мягкие, светлые волосы северянина, затем наклонила его голову и приложила густую жесткую черную прядь к волосам Витовича.

— Ты выиграл? — сердито сказал Мишель. — Поздравляю.

И он постучал кольцом о мрамор стола.

Ниеса обнимала Витовича за шею. Ее горячая, широкая ладонь касалась его лба. Никто не глядел на них. За другими столиками тоже обнимались, пили и смеялись.

— Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой? — металлическим и немного глухим голосом спросила Ниеса. Она взяла руку Витовича. Белые и коричневые пальцы переплелись.

— Может быть у тебя нет денег?

Витович отнял руку.

— Я пойду танцовать, — сказала она и встала. Красивый солдат пошел ей навстречу.

— Возьми ее, — сказал, как бы про себя Мишель, — должно быть она очень хороша.

Опять потух свет. Сверху с потолка спустили граненый зеркальный шар. Прожектора с двух сторон ударили в шар и отраженные лучи разбрызгались по потолку и по стенам и солнечные зайчики поплыли в воздухе по людям и предметам, как радужные мыльные пузыри.

— Подлая жизнь, — задумчиво сказал Витович. Он искал в этой полутемноте африканку и не находил. — Подлая и продажная жизнь. Я говорю тебе, что это хорошая женщина. Я вижу. Не смейся. Ей двадцать лет, не больше двадцати. Каким ветром занесло ее сюда? Жестокий и злой ветер. Через пять лет она будет старухой. Подлая жизнь…

— Так говорят глупцы и неудачники. Я доволен жизнью.

Мишель улыбался. Его красные пухлые губы двигались в темноте, как набухшие пиявки. Радужные зайчики на стенах и потолке на миг остановились и потухли. Горячая рука легла на плечо Витовича. Он чувствовал ее жар сквозь сукно пиджака.

— Пойдем.