Антология советского детектива-32. Компиляция. Книги 1-20

— Мы учтем все ваши замечания, — сказал Ахмедов, укладывая в папку просмотренный и исправленный Вахидовым план. Он заглянул в свой блокнот и нашел запись, жирно подчеркнутую карандашом.

— Последняя наша просьба, товарищ Вахидов, заключается вот в чем: наши теоретически подготовленные коммунисты должны больше внимания уделить политическому образованию комсомольцев.

— Что же ты конкретно предлагаешь?

— Наше предложение, то есть наша просьба такова, товарищ Вахидов. Руководящие работники должны чаще выступать с лекциями и докладами на комсомольских собраниях.

— Правильно, — согласился Вахидов. — Надо уделить побольше внимания воспитанию молодежи вообще, молодежи, ещё не состоящей в рядах комсомола. Я, кстати, отметил это в вашем плане работы…

Ахмедов вновь просмотрел пометки Вахидова на плане и провел пальцами по дважды подчеркнутой записи: «Особенно — образование девушек».

— Агитпроп нужен тут, агитпроп, — снова вмешался в разговор Кямилов, решив, должно быть, еще раз показать себя. — Но что, например, может сказать этот завотделом пропаганды, как его, этот наш Джалалзаде?.. Прежде чем произнести что-нибудь, он девять раз кашлянет, разжевывая свои слова, как саккыз[27].

— Верно, Джалалзаде не очень красноречив, но он знающий парень! возразил Ахмедов. — Он говорит медленно, спокойно, но очень уверенно и прекрасно разъясняет все самые сложные вопросы. Кому нужны кичливость и болтливость, к примеру, заведующего коммунхозом? Сам ничего не знает, а шумит, берется все разъяснять…

Кямилов совсем не желал, чтобы сейчас возник разговор о работе коммунхоза. Он обошел молчанием замечание Ахмедова и продолжал нападать на Джалалзаде, которого считал другом секретаря райкома комсомола.

— Агитатор должен иметь особый язык, — сказал он. — Пламенный язык, я бы сказал, сынок!

— Джалалзаде — очень опытный агитатор, — заметил Вахидов. — Он не любит лишнего шума, не криклив, а что язык у него не так ловко подвешен, как у других людей, так в этом особой беды не вижу.

Кямилов почувствовал убийственный намек в словах Вахидова.

А секретарь райкома добавил:

— Впрочем, о недостатках Джалалзаде лучше поговорить, когда он будет сидеть здесь с нами, — это и нам к лицу, и ему больше пользы принесет.

— Правильно, — горячо поддержал Ахмедов. — Большевики, должны открыто говорить о любом недостатке в глаза человеку…

Вахидов бросил взгляд на Кямилова, встал, придвинул стул к столу и, опираясь на спину, сказал:

— Воспитательная работа должна быть делом не одного Джалалзаде, а всего партийного актива.

Он медленными шагами подошел к стене, на которой висела карта района.

— Ни эту электрическую станцию, что мы строим на реке, ни эти школьные здания в селениях, ни дороги, что проводим на горных склонах, ни геологические изыскания среди этих обрывистых скал нельзя считать чем-то оторванным от нашей повседневной агитационно-пропагандистской работы. Вахидов смотрел на карту района, испещренную условными знаками, отметками, флажками. — Теоретические знания должны, словно свет, озарять все, что мы делаем в деревнях междугорья. Надо сделать пропагандистами наших достижений не только одних партийных работников, но всех учителей, врачей, агрономов Всю передовую сельскую интеллигенцию.

— Вот это верно! — подхватил Ахмедов, с восхищением глядя на карту. Ведь во всех селениях района молодежь стремится к науке, к знаниям. В прошлом году девятнадцать человек из горных селений мы послали в Баку получить высшее образование. И среди них пять девушек. Это впервые в истории нашего района… Девушки поехали учиться!

Вахидов вернулся к столу и снова, пригнувшись, оперся грудью на спинку стула. — В этом учебном году мы должны направить в вузы вдвое больше учащихся.

— Только бы эти птички вернулись в свое гнездо… — сопя, сказал Кямилов. — А то все они остаются в городе, застревают на набережной в Баку! Все они хотят быть аспирантами.

— И Баку наш, и Нуха нам не чужая, — Вахидов подошел к другой огромной карте. — Вот Москва, Россия… Каждый угол, каждый город… Каждое село этой великой страны принадлежит нам! Если молодой человек остается в большом городе, ведет научно-исследовательскую работу, значит он тем самым служит и нашим окраинам!

— Да, это так! — подтвердил Мехман, до сих пор молча слушавший разговор. — Нельзя оторвать научную работу от жизни и жизнь от науки!

— Смычка между городом и деревней становится все теснее, — заметил Вахидов. — Город уже не является для деревни чем-то чужим, далеким, отчимом, а не отцом. Крестьяне уже не кажутся горожанам темными мужиками. Сейчас нету такого, как бывало раньше, когда купцы издевались над крестьянами, крича на них: «Вот петух, держи петуха!» Сейчас город дает деревне машины, электричество, которое украшает наши села! Вот какими фактами наши лекторы и пропагандисты должны воспользоваться. Они должны воспользоваться этими материальными наглядными пособиями, чтобы показать каждому нашу советскую правду, которая светла, как солнце!

Взгляд у Вахидова стал мягче.