Антология советского детектива-32. Компиляция. Книги 1-20

Ох уж этот эксперт Коля Ушаков со своим жаргончиком. Все эти словечки так прочно укоренились в лексиконе старшего лейтенанта, что однажды, забывшись, он выпалил весь джентльменский набор на оперативке в кабинете начальника отдела, доставив всем несколько веселых минут.

— Так почему же этот сукин кот нигде не оставил пальчиков?

— Грамотный товарищ...

— А если грамотный, то чего же он пошел «втемную». Грамотные «втемную» не играют. Выпить при желании можно и в подъезде. Совсем не обязательно вскрывать квартиру. Тем более, что стакана ему все равно не требовалось...

— Очень, понимаешь, благополучная квартира была, — не переставал между тем удивляться участковый инспектор Леван Енукашвили. — Почему в такую квартиру залезли? В двадцать пятой каждый день народные гуляния, в сорок восьмой посторонние люди замечены, в шестьдесят третьей гражданина Самохвалова Петра Евдокимовича за нарушение паспортного режима привлекали. Потом его на принудительное лечение отправили. Тихо стало...

— Шумно, значит, жил гражданин Самохвалов?

— Что значит, генацвале, шумно? Они от этого шума опухли. Между прочим, очень «Кавказ» уважали... — Енукашвили многозначительно сверкнул глазами в сторону злополучной бутылки.

— История с географией, — вздохнул заместитель начальника УРа Иван Петрович Бондарь.

Он приехал с нашей группой и решал, какой может внести вклад в общее дело. Иван Петрович — личность легендарная. Боролся с бандитизмом во время войны, несколько раз завоевывал звание чемпиона Москвы по самбо, дважды знание приемов не помогло, и около года отлеживался в госпитале после тяжелых операций. Более бесстрашного человека мне видеть не приходилось, но любое дело он начинал с горестных вздохов и в твердой уверенности, что поймать преступника не удастся. Замечу, что процент раскрываемости преступлений у группы Бондаря самый высокий.

— Это сколько же времени потребуется для определения — было похищение или нет? — продолжал горевать Иван Петрович. — А над нами висит максимальный срок возбуждения уголовного дела. Ты это, Комаров, знаешь? Уголовно-процессуальный кодекс не забыл?

— Какой паразит! — в комнате неожиданно возник возбужденный Енукашвили. — Свет в ванной не выключил. Как в собственной квартире хозяйничал, понимаешь!

Волнуясь, участковый внезапно забывал русские слова и паузы заполнял неизменным «понимаешь». Коля Ушаков немедленно отправился в ванную комнату, пока там не успели наследить коллеги. И в это время раздался неуверенный голос понятого:

— Может, в каталог не все вошло. Во время нашей последней партии Николай Федорович говорил о новой покупке. У какого-то знаменитого филателиста приобрел за бешеные деньги. Кажется, четыре серии. Тысяч за восемь...

2.

Ильин-младший, когда я спросил его о таинственных сериях, долго молчал, и мне представилось, как он на другом конце телефона проводит расческой по своей поредевшей шевелюре, листает записную книжку в поисках сведений, нуждающихся в запоминании.

— Нет, ничего не слыхал, и Николай Федорович определенно мне об этих сериях не рассказывал, — подал голос после длительного раздумья Ильин. Подумал еще и добавил: — Дорогие покупки просто так не совершаются. Идет долгий период переговоров, делаются попытки обойтись простым обменом. А уже потом...

В городском отделении общества филателистов мне сообщили, что последним человеком, с которым Ильин вел деловые переговоры, был народный артист Агаев. Во всяком случае, выяснилось, что сам Николай Федорович с гордостью рассказывал о встречах с ним и о том, что у них состоится «взаимовыгодная операция». Он так и говорил «взаимовыгодная операция».

Мне повезло. Народный артист заканчивал гастроли в Москве и, как мне сообщили, сегодня у него был концерт в Жуковском. Я ехал на электричке мимо живописных подмосковных поселков и философствовал на тему о неисповедимости путей работника угро. Никогда не поверил бы, расскажи кто-нибудь из моих магаданских коллег, что я буду разговаривать с самим Агаевым. Что касается женской половины моих знакомых, то там было бы повальное смертоубийство за возможность пойти вместе со мной на встречу со знаменитым певцом.

Дежурная Дома культуры, изучив мое служебное удостоверение, сразу потеряла интерес к моей особе и лишь неопределенно махнула рукой, должно быть определив вчерне направление, по которому надо идти в поисках народного артиста, проходившего в свое время стажировку в самом «Ла Скала». За кулисами было буднично и ничто не напоминало праздник, царящий на сцене во время концертов известных певцов. Рабочий в черном халате, чертыхаясь, тащил невероятных размеров лестницу — на такой впору работать пожарникам по эвакуации жителей верхних этажей. Люди, находившиеся по другую сторону движущейся громадины, оказались словно в клетке, наподобие той, из которой выбегают на арену дрессированные львы и прочая хищная живность. Я шел, продираясь сквозь декорации, сваленные в кучу огнетушители, чуть не свалился в невесть откуда взявшийся люк. Не знаю, остался бы я в живых, но от этого проклятого дела меня освободили бы, это точно.