Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15 (СИ)

Как мы уже не раз говорили, заместитель начальника отдела по оперативной части, а теперь еще и ИО начальника отдела, обладал своеобразным юмором.

Ничего не оставалось делать, как ответить «Ясно!» и отправляться домой, чтобы в пять часов встать и быть готовым к дальнему путешествию.

3

Как не спешили, но выехали на следующий день из Курска около восьми часов. То водитель проспал, то запаску искали — не рискнешь же в дальнюю дорогу без запаски… То горючим заправлялись… Словом, то одно, то другое… А время на месте не стоит, бежит себе потихоньку. Вот и выехали почти в восемь.

— Извините за задержку, — конфузился Курьянинов.

— Да чего уж там, — был снисходителен опер, — обычное дело… Понимаем.

— В дороге наверстаем, — оправдывался водитель.

— Нам бы успеть Льгов миновать, пока его не перекрыли для прохождения демонстрации… — переживал Паромов. — Там объездной дороги нет. Придется через центр ехать. А мы и так припозднились.

— Ладно, обойдется, — утешал опер. — Не в первый раз замужем.

— Ничего, объедем… — успокаивал водитель. — Я город Льгов хорошо знаю. Не раз там бывал. Так что ходы, выходы найдем. Без сомненья.

Приходилось верить в удачу. Водиле веры не было — тормозили по его вине.

В Конышевский РОВД приехали как раз к разгару демонстрации. Но Конышевка не Курск. И демонстрация там не курская. Не успели моргнуть, как праздничные колонны уже центральную улицу прошли.

В отделе находился дежурный наряд. Оперативный дежурный, его помощник и опер. Следователь и участковый инспектор участвовали в охране порядка.

Представились. Поздоровались. Объяснили причину своего визита.

— Кстати, — спросил пронырливый Черняев, — ориентировку на задержание получили?

Помощник оперативного дежурного покопался в папках и не нашел.

— Нет.

— Отлично! — с иронией отметил Черняев. — Сразу чувствуется родная стихия: всем на все наплевать… — И продекламировал: «Одесский розыск рассылает телеграммы…»

— Ладно, мужики, — возвращаясь к цели своего визита, сказал Паромов, — подскажите нам поподробней, как проехать до Городьково, да не плохо было бы нас бензинчиком подзаправить… Свой уже сожгли.

— Без проблем, — ответил местный опер. — На автозаправку сейчас позвоним — заправят бесплатно, в качестве оказания шефской помощи, а дорогу сейчас на листочке нарисуем. — И стал набирать номер телефона автозаправочной станции.

— Все! Один вопрос отрегулирован, — пояснил он, отодвигая телефонный аппарат и на его место приспосабливая лист бумаги. — Запоминайте!

На выезде из Конышовки располагалась автозаправка. Местный оперативник не подвел. Не успели и трех слов сказать, как получили ответ, что их тут уже ждут.

Заправили полный бак.

И на «Спасибо!» получили: «Еще заезжайте. Рады будем помочь!»

— Кучеряво местные менты живут! — Позавидовал белой завистью Черняев. — У нас бы не то, что спасибо сказали, а послали бы куда подальше!.. Сразу чувствуется — сельский район. Все друг друга знают и уважают. Не то, что у нас…

— И у нас добрые люди имеются, — возразил коллеге Паромов. — Вот и автомобиль на целый день дали!

— Ну, это одиночный случай. И в счет он не идет… — остался при своем мнении Черняев.

Беседа велась один на один во время заправки автомобиля. Курьянинов ее не слышал, поэтому и не отреагировал.

4

Мать Сухозадова проживала не в самом Городьково, а на одном из близлежащих к селу хуторов. Однако дом ее наши и, соблюдая возможные меры конспирации, вошли. Сначала опер, а следом и участковый.

Мать Василия, пожилая женщина без определенного возраста — так уж выглядят почти все женщины на селе, замученные бесконечной работой в колхозе и в личном подворье — с сухими, потрескавшимися ладонями рук, была одна и сына в гости не ждала.

— Не обещался. Сказал, что останется в городе… — ответила она на вопрос Черняева. И тут же спросила: — Опять что-то натворил?

Скрывать от матери причину визита областной милиции смысла не имело, поэтому Черняев неопределенно сказал:

— Да, натворил.

— И что же? — допытывалась мать, мрачнея.

— Да одного проходимца порезал, — попытался опять уйти от конкретики в неопределенность, как йоги во время медитации в астрал, опер.

Но материнское сердце не обманешь.

— Значит, насмерть…

Курские милиционеры промолчали.

— А от меня, что вы хотите? — первой прервала паузу она.

— Если появится, посоветуйте самому с повинной явиться в милицию. Смотришь, суд примет во внимание, и что-то скостится ему… — сказал, явно сочувствуя матери, опер, что с ним бывало крайне редко. Но тут, по-видимому, проняло. — Чтобы еще одной глупости не сотворил, не усугубил своего положения, — добавил он. — У него тут врагов нет?

— Нет… — печально ответила женщина.

Она не кляла, не ругала сына, не причитала, что он такой хороший и не мог совершить преступление, не просила незнакомых милиционеров проявить к нему снисхождение. Она молча переживала свою трагедию.