Антология советского детектива-4

Кольберг отошел от телефона. Задумчиво произнес:

— От Папуаса вы избавлены… Так же, как когда–то была избавлены от Шеврова… Здесь это делается оперативно. Итак?

— Если это вам очень нужно, если это что–то дает лично вам, составляет для вас какую–то выгоду, считайте меня агентом Москвы.

— Раз вы так упрямы, Владислав Павлович, я готов принять на время условия игры…

— Зачем это вам? Вы пожилой человек, Густав Оскарович. Зачем все это вам? Что может изменить все это в наших отношениях?

Кольберг распоряжался в этой квартире как в своей собственной. Из буфета он достал бутылку коньяку, две рюмки. Налил.

— Долг… Служба… — ответил он сдержанно. — Вы хотели пострадать за Россию?

— Разве я не потерял все, что имел? И родину, и жену, и родных. Никого близких, одиночество… А теперь я хочу жить для себя… Пани Ежельская назвала вас, Кольберг, людей вашей профессии, пиратами двадцатого столетия… Отвечает ли истине это определение?

— Пиратами? Это слишком узко… Я пошел в это дело, пожалуй, из любви к актерскому ремеслу, к театру… Я театрал, Владислав Павлович! Я любил домашние спектакли, китайские тени, театр кукол… На сцену пойти не мог… Сословные традиции, протесты родных… Они не пускали меня на сцену…

— Не знал, что вы из дворян, Густав Оскарович.

— Не из дворян, но и не из кучеров… Мой отец был произведен в майоры… Дед умер обер–лейтенантом егерского батальона… Прадед тоже был воином… Солдатская гордость не позволила. Это в нынешнюю эпоху актер приобретает мировую славу и поклонение… В мои годы на актеров смотрели с презрением,

— Но вы не отвергаете и пиратских мотивов?

Кольберг поморщился:

— Не совсем так! В русском языке в последние годы… Вы следите за русским языком?

— В Варшаве как следить… Иногда, редко, удавалось слышать русскую речь…

— Эмиграция… Я как–то оказался в обществе известного русского писателя… Иван Бунин… Вам известно это имя? Известно, конечно… Он писал еще в мое время в России… В мое время был известен прекрасным русским языком… Он говорил, и много говорил, в том дом“, где я его встретил… Я слушал его речь… Именно речь, меня мало интересовало, что именно он хотел сказать… Я следил за ним как профессионал… Приходится же нам засылать в Россию… людей! Они проваливаются! Иногда и из–за речевых разночтений… Речь его была прекрасной, отчетливой, чистой и звонкой… Но так, как он говорил, теперь в России не говорят… Он был бы странен со своим словарным составом, со своим произношением, со своей артикуляцией.

Кольберг говорил с увлечением и вдруг замолк.

— Впрочем, я ушел в сторону… Известно вам слово «авантюризм»? Авантюрист — это идущий вперед, первооткрыватель и искатель… Русские вложили в это слово понятие жульничества, несолидности, обмана, мошенничества… Авантюрист — это легковесный отрицательный персонаж… Но когда–то авантюристами называли и настоящих искателей… Колумб… Вот один из известнейших авантюристов прошлого… Да что же далеко ходить! «Три мушкетера» Дюма. Надеюсь, читали?

— Читал, — с усмешкой ответил Курбатов.

— Мушкетеры — это классический образ авантюристов! Наверное, если бы я начал вам говорить о долге перед отечеством, вы усомнились бы в моей искренности… Я говорю вам о том, что в сердце молодого человека скучного нашего времени могло зародиться желание тайно влиять на явные события… Тайная власть всегда более неограниченна, бесспорна и выше явной… Неужели вы серьезно относитесь к свой дипломатической миссии? Я сыграл с вамп по старой дружбе шутку… Я научил Папуаса передать вам мои приметы. Или, как ваши коллеги, надо делать вырезки из газет, потом эти вырезки перепечатывать на машинке, излагать своими словами и слать как секретные донесения, или… Или получать от нас, через таких вот Папуасов, то, что мы сочтем возможным вам дать… А я предлагаю большую игру…

— Воровать — так миллион, а любить — так короля! — воскликнул Курбатов. — Вам этого своего кредо пани Ежельская не высказывала?

— Высказывала…

— Работать мы будем более серьезно.

— Что вы имеете в виду? — осторожно спросил Кольберг.

— Почему вы ни разу до сих пор всерьез не поинтересовались, почему я оказался в Берлине?

— Я давно вас ждал здесь.

— А попал я сюда после хлопот сэра Рамсея…

Кольберг умел сдерживать свои чувства, умел скрыть удивление, испуг, умел владеть своим лицом. Лицо его ничего не отразило, серые глаза смотрели спокойно. И все–таки внутреннее движение отозвалось, может быть только в едва заметной перемене позы.

Курбатов чувствовал, что озадачил Кольберга.

— Как вам стало известно это имя? — спросил Кольберг.

По голосу ровному и бесстрастному, по излишне спокойному тону Курбатов понял, что все с этой минуты становится серьезно и переходит из плоскости пристрелок на линию настоящего огня.

— Сэр Рамсей приезжал в Варшаву, чтобы встретиться со мной…

— Вам известно, кто он такой?

— Наши контрразведчики объяснили мне, кто он такой…

— Что они вам объяснили?

— Это один из руководителей английской разведки…

— Вы с ним встретились?

— Встретились…

— Откуда он узнал о вас?

— Пани Ежельская работала на них и на вас…

— Вы дали согласие?