Антология советского детектива-4

В квадрате, засаженном в два яруса елками, группа, круто повернув вправо и назад, отрывается от преследователей. Немцы, освещая лес ракетами, уходят все дальше на север. Мельников, орудуя саперной лопатой, минирует след группы миной-противопехоткой, потом посыпает след табаком. Поразмыслив, Шпаков принимает дерзкое решение — свое первое на этом задании командирское решение: снова выйти к Парве, найти брод или лодку, в то время как немцы наверняка будут думать, что разведчики ушли на север, глубже в лес.

По пути к реке Шпаков вновь и вновь повторяет про себя в эту черную, грохочущую, вспыхивающую ракетами ночь задачу группы «Джек». Он помнит наизусть этот длинный приказ: установить контроль за железнодорожными и шоссейными перевозками; организовать систематический захват «языков»; освещать наличие и состояние оборонительных рубежей; освещать сосредоточение войск на этих рубежах; освещать намерения противника по дальнейшему ведению операций.

Для того чтобы установить контроль за перевозками, надо выйти ближе к железной и шоссейной магистрали. В этой Пруссии, как видно, придется полагаться на визуальное наблюдение, а не на показания местных жителей. И ясно, что с первоначальным планом легализации Лебедя под видом русской беженки в каком-нибудь здешнем городе — об этом мечтал Павел Крылатых, к этому поначалу готовили Аню — ничего не выйдет без документов. Этих документов нет, а чтобы изготовить их, потребуется уйма времени на то, чтобы захватить образцы и переслать на Большую землю… Нет, Лебедь, видно, так и останется лесным Лебедем. Эх, Павка, Павка, друг сердечный! Что-то ждет впереди группу «Джек»? Собственно, группы «Джек» больше нет, как нет Павки. Есть группа «Еж». Но Шпаков хочет, чтобы в честь погибшего командира группа по-прежнему называлась псевдонимом ее первого командира.

Аня хорошо понимает, что творится в Колиной душе. На ходу, в темноте, она берет его за руку:

— Ничего, Коля! Александру Невскому было двадцать два года, когда он разгромил немцев на Чудском озере. А тебе двадцать три!…

Коля с благодарностью отвечает Ане пожатием руки. Уверенно находит он на небосклоне тускло-желтый огонек путеводной звезды «Джека» — Сатурна.

На этот раз группе везет. Пока немцы разыскивают разведчиков в лесу, пока эсэсовцы мчатся на машинах и мотоциклах к деревне Едрайен из Инстербурга и Тильзита, Ваня Мельников находит на пустынном берегу Парве, на песчаной прогалине в густом ивняке старую, рассохшуюся шлюпчонку. Нет весел, но это не беда — Ваня срезает финкой молодую сосенку. Шест готов.

Но не затонет ли эта фрицевская душегубка на середине плеса?

Сначала Ваня перевозит Аню, Раневского, Тышкевича и Зварику. Остальные прикрывают переправу, лежа на берегу.

Воду, быстро наполняющую лодку, Генка вычерпывает ржавым дырявым ведерком, от которого пахнет рыбой.

— Не шуми! — говорит ему Раневский.

— Быстрей! Потонем! — торопит Мельникова Зварика, наполняя водой фляжку за бортом.

На середине залитого лунным светом плеса Мельников едва достает до дна своим сучкастым шестом. Ваня сидя орудует дрыном, цепляет им прусский месяц в черной реке. Лодку заметно сносит по течению. Вода в лодке поднимается все выше. Вот сейчас немцам появиться!… Но все кончается благополучно. Четверка высаживается, залегает лицом к речке в ивняке, чтобы прикрыть второй рейс. Ваня, вычерпав воду, возвращается за остальными. А ракеты над лесом вспыхивают все ближе, все ярче. Немцы сигналят зелеными и красными ракетами. Похоже на то, что они опять напали на след группы…

Аня лежит в кустах. Глухо колотится сердце. Ко лбу липнут потные волосы. Она снимает с головы берет, сует в карман.

Остыть бы немного. Так и кинулась бы сейчас в эту Парве.

Все в Ане онемело. Как в тот день, когда Сещу облетела весть: «Полицай Поваров подорвался на партизанской мине!» По улице поселка медленно тащилась подвода. Из-под рогожи, из-под драного, в бурых пятнах тряпья торчал разодранный взрывом сапог, другого не было. Ни сапога, ни ноги. Под колесами шуршали в грязи желтые листья, и сещинцы, глядя вслед, ворчали вполголоса: «Собаке — собачья смерть!» Как горевала тогда Аня, как страшно было ей встать на место Кости Поварова — руководителя сещинского подполья. А Павла Крылатых они даже не похоронили…

Второй раз теряет Аня командира. И сейчас, в Восточной Пруссии, не легче, а куда труднее, чем в Сеще. Уже столько погибло на войне замечательных парней, таких как «полицай» Поваров, таких как Джек. И никто, кроме «Центра», их не знает…

Погибнуть суждено миллионам парней, ровесников Ани, но немногие уйдут с таким боевым счетом, как у Кости и Павла…

Аня достает пистолет капитана и крепко сжимает его в руке. Меняя при лунном свете обойму, она не видит красной точки предохранителя, — из глаз льются теплые, соленые слезы.

Так ни разу на своем последнем задании и не выстрелил из «Вальтера СС» капитан Павка Крылатых…

Рядом, ведя наблюдение, шепотом переговариваются ребята.

— Не пойму, — говорит Генка, — искали нас те немцы или ненароком там оказались?