Антология советского детектива-6. Компиляция. Книги 1-11

То, что она застала директора, было удачей. Ведь он мог находиться где-либо в степи, и тогда ей пришлось бы ждать долго. Меденцева медленно пошла по коридору и скоро увидела на двери табличку «директор». Но в кабинет не вошла, а вернулась к своим вещам и села на ящик с теодолитом.

Контора совхоза стояла на краю поселка. От нее не был виден порядок домов на главной улице, куда свернула директорская машина, но по новым крышам, блестевшим на солнце, по белым кирпичным корпусам домов Меденцева заключила, что поселок не так давно отстроился заново.

Одним концом улица подходила к саду. Из-за домов выступала стена тополей, между ними белели стволы берез — совсем уж диковинных для степи.

Веяло сухим, горячим ветром.

Мимо Меденцевой проходили люди, одни в контору, другие из нее. Многие кланялись ей, как знакомой.

Двадцать минут, наверное, прошло, а директор еще не показывался.

«Письмо написать Борису, что ли...» — подумала она. Блокнот и карандаш были с нею, в сумке. Еще раз взглянув в сторону, откуда, по ее мнению, должен был появиться директор, она принялась за письмо.

«Дорогой Борис! Я уже на месте... Сейчас сижу на солнцепеке возле конторы совхоза и жду директора. Не знаю, будет ли он покладистым, чтобы выделить мне транспорт, рабочих. Ты ведь знаешь, как этого всегда трудно добиться. А подкрепление — всего-навсего жалкая бумажонка от Кузина. Это наш начальник экспедиции, ты его должен знать. Он похож на индюка, у него длинная шея и небольшая голова с загнутым носом. Какую ерунду пишу!..

Я должна сказать тебе самое главное: хочу видеть тебя. Не прощаю себе того, что не могла прорваться к тебе в палату, когда приходила в больницу. Правда, было уже поздно. А отъезд назначили так неожиданно. Самое большее, что я могла сделать, — это оставить записку. Передали ли ее тебе? Если нет, то я не знаю, как оправдаюсь перед тобою. Но ты простишь меня, конечно! Надеюсь, что мы скоро встретимся здесь, где-либо на Джаман-Куме. Это так называют здесь пески. Правда, мне не придется работать на этом урочище, я буду кочевать севернее. Проси Славина понастойчивее, он человек хороший, поймет тебя и направит сюда. Пусть мы будем не так близко друг от друга, но все же сможем видеться хотя бы раз в две недели. Я верю, что ты скоро приедешь. Я жду тебя, милый Борис...»

Меденцева услышала возле себя шаги и поспешила захлопнуть блокнот. К ней подошла полная, гладко причесанная женщина.

— Вы, кажется, к директору? — спросила она.

Меденцева встала, поздоровалась.

— Дмитрий Степанович задержится. Просил вас подождать еще с полчаса. Может быть, вы пройдете? Вам там удобнее будет писать... А то что же так, на солнце...

В приемной директора женщина пригласила Меденцеву присесть и сама прошла за свой столик с бумагами.

— У Дмитрия Степановича, знаете, дочурка больна, Светка... Ему врач позвонил. Будто пищевое отравление... Известно, без материнского глаза. А со старухи какой спрос...

Женщина говорила так, будто и Меденцева была в курсе всех событий в семье директора, как все в совхозе.

— А вы к нам по какому делу?

Меденцева сказала.

— Этот канал вскружил всем голову. Только и разговоров, что про воду. Правда, что в этом году начнут рыть?

— Осенью. А мы будем готовить основу для оросительной сети совхозов. Еще приедут геологи, буровики...

Полчаса пролетели в разговоре незаметно. Несколько раз открывалась дверь. Меденцевой все казалось: директор! Но заходили другие люди, и все они спрашивали Дубкова. Наконец, появился и он, среднего роста, широкий в плечах, с бронзовым от загара лицом.

Дубков обратился не к Меденцевой, как она ждала, а к секретарю:

— Дарья Филипповна, очень прошу вас: навестите вечерком Светку. Я сейчас уезжаю на третье отделение. Вернусь к утру...

Дубков перевел взгляд на Меденцеву и жестом показал на дверь в свой кабинет.