Антология советского детектива-6. Компиляция. Книги 1-11

Пора было возвращаться обратно. Люба осмотрелась. С вершины горы ей открывался пологий склон, который не просматривался со стороны озера. По нему можно было спуститься легко и просто, но Люба взглянула на него с презрением и бросилась вниз по своим следам...

В поселок Люба вернулась во второй половине дня. Войдя в столовую, она знаком руки попросила у буфетчицы пить, и только с третьего стакана кумыса почувствовала, что к ней возвратился голос. Тогда она заказала себе обед. Здесь и нашел ее завхоз Пономаренко. Увидев ее, он просиял и схватил за руку, как провинившуюся девчонку.

— Ты что же это, Люба-Малина?.. С утра разыскиваем тебя. В милицию уже заявили... Пошли!

Так, не отпуская руки девушки, Пономаренко привел ее к Кузину.

— Вот, нашел!.. На Жаксы-Тау ходила. Пирамиду смотреть.

Кузин выскочил из-за стола, заклевал носом перед Малининой.

— На Жаксы-Тау?.. Да вы знаете, что до нее пятнадцать километров?

Кузин, округляя, прибавил, но сказал это так, будто Малинина еще не побывала на Жаксы-Тау, а только собиралась в путь.

— Что же теперь нам делать?

— Строить, товарищ Кузин. — Она намеревалась ответить как можно решительнее и тверже, но голос вновь сорвался: — Назначьте меня к Луговому...

Оглядев ее, опаленную солнцем, с ободранными в кровь ногами, Кузин пожал плечами.

— Я имею в виду другое, — проговорил он значительно. — Вас придется наказать за... нарушение дисциплины. А пока идите, приведите себя в порядок.

Комната покачнулась перед глазами Любы. Вот и рассыпались все ее мечты. А она еще записку спрятала, собиралась кому-то доказывать... Кузин поверил и без доказательств, грозил наказать. Это слово пугало. Ее, Любу Малинину, еще никогда и никто не наказывал.

Около часа она пролежала в палатке, как мертвая.. Потом встала, преодолев острую боль во всем теле. Вымылась, экономя каждую кружку воды. Надела свежее платье, еле натянула на распухшие, исцарапанные ноги туфли и пошла к Кузину с твердым намерением не сдаваться...

Кузин долго уговаривал Любу остаться на базе вычислителем, обещал хороший заработок.

— Я введу вас в курс многих камеральных работ. Это же пригодится в жизни!

А Люба стояла на своем: только в степь, только строить!

Вечером она вернулась в палатку начальником строительного отряда. Теперь она именовалась техником-практикантом. Через плечо у нее висела набитая инструкциями и чертежами пирамид сумка, большая и жесткая, как сиденье в троллейбусе. Кузин все-таки объявил ей выговор, устно. И с глазу на глаз. Она никогда не думала, что это будет так неприятно. А как чувствуют себя люди, которые получают выговоры с объявлением в приказе? Люба содрогнулась. Письменные выговоры, она слышала, снимаются, а устные? Люба решила спросить об этом у Лугового, когда он вернется в поселок.

Солнце заходило за Жаксы-Тау, и пирамида освещалась из-за горы будто прожектором. Но она была не алая, как на рассвете, а темная, словно нарисованная на небе углем. И Люба уже смотрела на нее другими глазами, глазами вдруг повзрослевшего человека.

«Только лично»

Пакет лежал сверху бумаг, поданных секретарем. Открыв папку, Мамбетов сразу увидел фиолетовый штампик «только лично». Давно не приходило таких из управления. Он взял ножницы, вскрыл, вынул сложенный вчетверо лист бумаги. Прежде всего бросилась в глаза куцая, похожая на замысловатый вензель подпись начальника отдела Соломцева. Мамбетов прочел короткий текст и нахмурился. Черт возьми, всего несколько строк, а такую тяжесть они взвалили на плечи Мамбетова!

Старший лейтенант прикоснулся к кнопке звонка, и тотчас в кабинет вошла секретарь, худая старушка в пенсне.

— Слушаю вас.

— Мария Ивановна, запишите пакет за мною, — сказал ей Мамбетов, откладывая пакет, чтобы взяться за остальную почту, но Мария Ивановна спросила:

— Где будет храниться бумага? В каком деле?

Мамбетов поморщился.

— Ну, запишите... в деле... «Незваного гостя».

— Такого дела у нас нет, — возразила Мария Ивановна.

— С сегодняшнего дня будет.

— Хорошо.

Мария Ивановна вышла, подумав о том, что пожалует ли этот «незваный гость» или нет, а хлопот ее начальнику, да и ей самой прибавит немало. Но что ж делать, такая работа.