Антология советского детектива-6. Компиляция. Книги 1-11

Через полчаса Луговой и Самит возвращались обратно. Луговой на своем иноходце скакал впереди, Самит раскачивался на верблюде, как в люльке. К вьюку привязаны палатка, теодолит, штатив, чайник, ведро — все хозяйство полевика. За версту слышно, кто едет. Все гремит, звонит. Да еще Самит никогда не едет молча. Вот и сейчас затянул песнь. То тянет одну ноту, то сыплет скороговоркой, то забирается к самому небу, то над барханами стелет. Песни слагает он сам, моментально. Как же не сложить песню о том, что сегодня такая удача! Они не метались по степи, как зайцы, туда-сюда. Сразу нашли хороший бугор! А впереди какой бархан разглядели! Хоть сейчас ставь пирамиду! Только вот день пришел к концу, солнце заходит... Они спешат на стан, где их ожидает весь отряд. И больше всех — Любаша-кыз!.. Ой-бай, Любаша-кыз! Вовсе ты не жена Кунан-бая... У того проклятого богатея никогда не было жены с таким именем. И Кунан-бая никто не резал, сам сдыхал, жирный черт. Любаша-кыз — это Люба Малинина, она строит пирамиды, которым Борис дает совсем не такие имена, как нужно. Вот и надул Самит, а Луговой поверил выдумке. Балашка, да и все! Ну, пусть пирамида называется так, Любаша-кыз и ее построит.

— Эй, Самит, ты что там импровизируешь?

Самит умолкает и растерянно смотрит на Лугового, Как это он оказался рядом? Или нарочно подкрался, чтобы подслушать. Неужели стал хорошо понимать по-казахски? Ой, Самит, не забывайся!

— О чем пел, спрашиваю?

— А-а! Солнце за барханы заходит, в совхозе кобылиц доят.

— Я причем?

— А-а! Разве не хочешь кумыса?

— Хочу.

— Вот об этом пел.

— А Любаш-кыз?

— Тоже хочет...

— Ты что мне морочишь голову?

— Зачем так говоришь, товарищ? — Самит обижен.

Луговой сердито взглянул на него, но уже было темно, и он не увидел той плутоватой улыбки, которая бродила на его лице.

— Раз про кумыс заговорил, завтра хоть из-под земли достань. Это тебе в наказание.

— За песню?

— За то, что много выдумываешь.

— Ой-бай, сколько лет учился, а не знаешь, что каждая песня — выдумка!..

Луговой протянул Карего плетью и поскакал вперед.

— Мал-мал потише, товарищ!.. — донеслось вслед.

Будто красная птица выпорхнула из-за бархана, взмахнув дымчатыми крыльями. Костер! Вот и палатки, вот и Люба Малинина бежит впереди всех.

— Борис Викторович, как успехи? — кричит она.

— Самит, пирамида бар?*["1] — спрашивает Кумар.

— Жаксы бик?*["2] — еще кто-то кричит.

Молчит Луговой, Самит щелкает языком.

— Джок, курдюм джок... Бик джаман*["3].

Малинина опускает плечи, рабочие отходят к костру.

Кумар, принимая от Лугового лошадь, заглядывает ему в лицо и, увидев веселый блеск его глаз, кричит:

— Есть пирамида, есть! Самит ничего не знает!..

Люба захлопала в ладоши.

— Завтра выезжаем. С утра!..

Это команда строителям.

Луговой прошел в свою палатку, снял с себя пропахшую лошадиным потом одежду и стал умываться.

— Люба, полей мне, — попросил он, протягивая ей чайник. — А то мне не хватит не только чайника, но и целой бочки.

— В качестве поощрения можем выделить вам второй чайник воды.

— Хорошее место? — спросила Малинина, нерешительно подходя к Луговому. — Пирамида нужна высокая?

Он стоял перед ней в плавках, будто отлитый из бронзы. Сверкали только глаза и губы. И она смотрела на него снизу вверх, хотя и была достаточно высока.

— Все отлично... Я даже не ждал. Треугольник... Да ты сама посмотришь. Вот только умоюсь. И впереди на нужном азимуте бархан какой! Словом, нам пока везет, Люба...

Тоненькой струйкой она лила ему воду в глубокий ковш ладоней, видела, как с малейшим движением у него на плечах бугрятся мышцы. Люба вдруг почувствовала желание прикоснуться к ним, это желание смутило ее и сделало сумасшедшей.

— Нагнитесь, я смою вам со спины, — проговорила она, протягивая руку.

И, не ожидая его согласия, Люба начала лить на спину и тереть ее горячей, шершавой ладонью.

— Возьми мыло! — сказал он, прогибаясь от боли: под ладонью Любы катался песок.

Люба не уложилась в норму, ей дважды пришлось набирать воду из бочонка.

— Придется объясняться Самиту. Он не простит такой расточительности, — сказал Луговой, растирая себя полотенцем. — Ну, будем пить чай!

Словно очнувшись, Люба бросилась к костру.

— Любаш-кыз, смотри, у нас гость! — услышала она вдруг голос Самита.

Навстречу ей шел человек, высоко взмахивая камчой. Она не сразу узнала в нем Виднова. И только когда его лицо осветилось пламенем костра, Люба протянула руку. Поздоровавшись с ним, она тут же вспомнила базу, палатки на берегу озера, Валентину Шелк, с которой он уходил в степь. И этот человек стал ей неприятен.

Приезд Виднова не обрадовал и Лугового. Прошедший день вымотал его здорово, он надеялся выпить наскоро чашку чая и завалиться спать.

— Я к вам по пути, собственно говоря, — произнес Виднов. — Еду из совхоза. Увидел огонь — и вот я у вас!

— Из совхоза?! — воскликнул Луговой, преображаясь. — Пожалуйте, как раз к чаю...