Антология советского детектива-7. Компиляция. Книги 1-11

— А из наездников кто с его лошадьми работает? — Саблин прежде всего искал внутренние связи, внешними займется потом.

— Сейчас Плешин Михаил Иваныч, — охотно откликнулся конюх. — Он и Фильку и Огонька тренирует. С одной конефермы жеребцы. Призовые.

Еще одна линия, задумался Саблин: наездники, жокеи, конефермы, аукционы, лошади. Но раздумывать долго было нельзя. Спрашивать надо, пока отвечают с готовностью. Он и спросил:

— А где мне повидать Плешина?

— В больнице он. Пятьдесят первая, — подал голос Володька. — Аппендицит у него.

— Давно лег?

— Третий день уж лежит.

Придется поехать, решил старший инспектор. Но еще на ипподроме не все было закончено. Он записал фамилии опрошенных и пошел через поле к трибунам.

* * *

А кто может опознать человека на фотокарточке, найденной в кармане убитого? Ни в управлении, ни в конюшнях его не опознали. Посоветовали у кассирш спросить: может быть, завсегдатай? День был небеговой, и кассирш Саблин нашел в буфете.

Кассирш было трое. Они пили кефир, закусывая его бутербродами с сыром. Взглянули на него с любопытством: что понадобилось от них франтоватому милиционеру с погонами капитана?

— Я из уголовного розыска, — отрекомендовался он.

— Ого! — сказала одна. — Чем можем помочь мы господину Мегрэ?

— Только мы никого не убивали, — откликнулась другая.

Третья смотрела выжидательно, молча отхлебывая кефир. Саблин вынул фотокарточку:

— Не узнаете ли вы этого джентльмена? Может быть, примелькался вам на трибунах?

Кассирши долго и пристально всматривались. Но ни одна из них его не признала.

— Разве запомнишь их, мелькающих у окошка кассы. Может быть, игрок, может быть. Только не из тех, кто нам уже надоел.

Молчавшая кассирша, допив кефир, вдруг вспомнила:

— А вы у Зойки спросите. Она придет сейчас. По-моему, это ее клиент.

Зоя Фрязина, лет двадцати пяти на вид, высокая, синеглазая, с круто взбитой платиновой прической, отчего она казалась еще выше, красивая даже в сером рабочем халате, действительно входила в буфет.

— Поспеши, Зоя, — не очень дружелюбно позвали ее кассирши. — Тобой МУР интересуется.

— Почему бы это? — спросила Зоя. Даже нотки удивления не было в ее голосе.

Саблин протянул ей тот же фотоснимок.

— Узнаете? — спросил он.

— Откуда у вас эта карточка? — нахмурилась Зоя.

— На работе спрашиваю только я. А я на работе, — настойчиво повторил, как и ранее в тренотделении, Саблин.

— А если я не отвечу?

— За отказ дать свидетельские показания я могу вас привлечь к ответственности.

Такой оборот разговора кассиршам понравился. Они даже зааплодировали.

— Не трещите, бабы! — оборвала их Зоя и обернулась к Саблину: — Вы шутите?

— Нет.

— Так что же я должна засвидетельствовать?

— Вот эту личность, — Саблин еще раз предъявил фото.

— Не вам чета. Тридцать лет — и уже доктор наук, Максим Каринцев. Старший научный сотрудник Института новых физических проблем.

— Игрок?

— Я бы не сказала. Играет нечасто и не в каждом заезде. Лошадей знает и редко проигрывает.

«С вашей помощью?» — хотел было спросить Саблин, но не спросил. Зоя сама сказала:

— Я не размечаю его программы. Это делает кто-то другой с ипподрома. Либо конюх, либо наездник.

— У него здесь есть знакомые? — поинтересовался Саблин.

— Многие. Только мне он их не назвал.

— Недавно познакомились?

— Не очень давно. Прошлой осенью в Кисловодске. Я подружилась с его приятельницей. Марина Цветкова, художница из Дома моделей.

Зоя отвечала если не с испугом, то с повышенной осторожностью. Понимала, что заинтересованность инспектора уголовного розыска далеко не случайна. Откуда у него эта карточка? Может быть, нашел ее на трибунах? Но тогда проще было отдать ее ей, а не проявлять излишнее любопытство. Но Саблин продолжал задавать вопросы.

— И вы часто с ними встречаетесь?

— Нечасто, но встречаюсь.

— Большая компания?

— Не очень.

— Ученые?

— Возможно. Но я лично встречаюсь с Максимом обычно в компании с Дином.

— А кто этот Дин?

— Из американского посольства. Что-то там по культурным связям. Но превосходно говорит по-русски. Дин — это имя, а фамилия Хэммет. Вполне порядочный, по-моему, даже просоветски настроен.

— Знаешь, Зойка, — вмешалась одна из кассирш. — На дерби я видела твоего Дина вместе с Колосковым из тренотделения.

— Что ж, и ему, может быть, понадобилось разметить программу, — отрезала Зоя.

Значит, еще не слыхали о гибели Колоскова, подумал Саблин, но информировать их не стал. Ему еще потребовалось зайти в отдел кадров, прояснить прошлое Колоскова. А прошлое это было небезынтересным. В краткой справке, открывавшей досье Колоскова, значилось:

«В 1941 году не эвакуировался из Одессы. Якобы опоздал к отходу парохода, увозившего людей и лошадей с ипподрома. В оккупированной Одессе пошел служить полицаем 28-й одесской оберфельдкомендатуры. С гестапо связан не был. В 1948 году был осужден на десять лет в исправительно-трудовой колонии строгого режима. В 1953 году был освобожден по амнистии. С мая 1954-го — конюх Одесского ипподрома. В 1974 году по ходатайству наездников был приглашен на работу в Москву».