Антология советского детектива-8. Компиляция. Книги 1-17

И вот я в приемной. Чувствую, как у меня гулко бьется сердце, дрожат ноги. Вижу спасительный диван. Слава богу, есть свободное место. Сажусь. И боюсь поднять голову. Страх меня совершенно сковал. Вот тебе и получил успокоение. Достаю таблетку тазепама. Отправляю ее в рот, но никак не могу проглотить. Во рту все пересохло. Таблетка застряла в горле. Поднимаю глаза и вижу направляющегося ко мне старшину. Машинально втягиваю голову, закрываю глаза.

— Вам плохо? — слышу его голос.

— Да…

Глоток воды восстановил силы. Рядом стоит озабоченный старшина.

— Сердце?!

— Да, — соврал я, прикладывая правую руку к сердцу,

— Что принимаете? — участливо осведомился старшина. Я мучительно вспоминаю названия лекарств.

— Может быть, позвать врача?

— Спасибо. Не надо. Посижу немного…

Не помню, сколько прошло времени, прежде чем я успокоился. Но все же успокоился. Вежливость и предупредительность старшины заглушили чувство страха. Все. Теперь дорогу знаю. Заберу кое-что с собой — и сюда. Решено. Может, завтра.

Конечно, завтра.

На другой день на работе первым меня встретил Савельев.

— Обыскался тебя, иди скорей к Ух Ты, он тебя все утро спрашивает.

Ух Ты — это наш начальник. У него была привычка после каждой фразы говорить: «Ух ты». Как-то после собрания Савельев сказал: «А здорово выступил наш Ух Ты». С тех пор нашего начальника между собой иначе и не называли.

Что случилось? Почему такая срочность? Может, это связано с Веной? Может, у него кто-нибудь есть? Боже, как это ужасно, постоянно ждать, что за тобой придут.

Но у начальника никого не оказалось. Все обошлось благополучно. Ух Ты отчитал меня за опоздание и послал в один из наших домов, где лопнула водопроводная труба. Мы с Савельевым до поздней ночи возились с этой окаянной трубой, выслушивая справедливые упреки жильцов.

Наконец вышли на улицу.

— У тебя дома все в порядке? — спросил меня Савельев.

Его вопрос застает меня врасплох.

— А что?

— Да ты какой-то не такой.

— С чего это ты взял? — угрюмо спрашиваю я.

— Проанализировал. У меня электронно-счетная машина… — улыбается он.

— И что же тебе сказала твоя умная машина?

— Заграница тебе явно не пошла впрок. Она тебя сделала злым, нервным. Так или будешь спорить? — спрашивает он.

Нужно отвечать, а я молчу.

— Заграница? — бормочу я, пытаясь придумать, что же сказать.

— Да, она самая… — весело отвечает он. — Что-то у тебя там произошло. Вернулся каким-то другим.

— Просто устал… Затаскали по театрам, ресторанам.

— Ой ли? — покачал головой Савельев. — Когда тебя таскали в прошлый раз, ты потом целый месяц никому проходу не давал. Все о роскошной жизни рассказывал.

— Преувеличиваешь, конечно. Но на душе неспокойно, это точно, — сознался я и ухватился за мелькнувшую вдруг спасительную мысль: — Волнуюсь за Марину. Она замуж собралась, как-то все у нее сложится?

— А, ну тогда все понятно, — соглашается он.

Впереди ночь… Я стал бояться темноты. Лежу с открытыми глазами, не могу заснуть. В голове — бесконечные вопросы. Пытаюсь на них ответить хотя бы самому себе, Заснул опять уже на рассвете. Вероятно, во сне снова разговаривал. Утром жена и Марина внимательно, не скрывая тревоги, смотрят на меня.

Я быстро собираюсь и ухожу…

Из дневника Марины