Антология советского детектива-9. Компиляция. Книги 1-11

Валя разговорилась. С тех пор как ушел муж, она редко веселилась, больше плакала, одна, в пустой комнате. Подруг не приглашала и сама ни к кому не ходила. Михаил слушал девушку невнимательно. Задание он выполнил, но чем дальше, тем больше чувствовал неловкость своего положения. Молча поглядывал он на встречный поток гуляющих.

Густая листва высилась по сторонам аллей, как зеленые скалы по берегам медленно движущейся живой реки.

Наконец Михаил обратил внимание на браслет, блестевший на руке Вали, и сказал, лишь бы поддержать разговор:

— Какой у вас прелестный браслет! Он очень украшает вашу руку.

— Это чужой, — зардевшись, призналась Валя. — Тетя дала поносить.

— Тетя!.. — Михаил насторожился и теперь мысленно подгонял девушку. Так и вертелся на языке вопрос: где живет тетя, чем занимается?

Но Валя уже спохватилась, вспомнив наказ старухи и переменила тему разговора.

Михаил заторопился. Чтобы не обидеть девушку, проводил ее домой и пообещал, если сумеет вырваться придти завтра днем.

— Я завтра пойду по магазинам. Может быть, вместе сходим? — спросила Валя и подставила губы для прощального поцелуя.

— Ну что ж, — неопределенно ответил Михаил, оторопело глядя на девушку и проклиная себя за вчерашнюю оплошность. Но отступать было невозможно, он притянул Валю к себе и поцеловал.

ПРОМАХ

Михаил обрадовался, узнав, что подполковник еще у себя, и влетел в кабинет возбужденный и раздосадованный.

— Нет, это свыше моих сил! — воскликнул он, бросаясь на стул, — Играть роль влюбленного, посягать на самые чистые чувства, обманывать — это противоречит нашей этике. Это черт знает что!

Урманов не прерывал, сидел за столом, согнувшись, усталый и, казалось, растерянный. Смотрел он на папиросу, словно изучал ее, как вещественное доказательство. Бледное от бессонницы лицо его стало еще красивее, и эта бледность у Михаила тоже вызывала раздражение.

— А задание? — тихо спросил Урманов.

Михаил спохватился — как бы то ни было, он сидел у заместителя начальника управления. И он, сдерживаясь, доложил обо всем, что узнал от Вали.

Урманов долго молчал, продолжая рассматривать папиросу. Заговорил он опять тихо, по-дружески, не как начальник:

— Я тебя понимаю, Миша, но ты пойми и меня. Нам еще абсолютно неизвестно, что произошло на кладбище, поиск не сдвинулся с мертвой точки, и я пока не вижу просвета. Ты знаешь, что это значит! Чтобы добраться до Вали, этой дальней родственницы старухи, нам пришлось провернуть огромную работу, потревожить массу людей. И я еще не уверен, сдвинемся мы с мертвой точки или нет и после того, как поймаем старуху… Но старуху поймать надо во что бы то ни стало, хотя теперь она едва ли принесет кому-нибудь вред. Может быть, она поможет нам прояснить положение хоть в какой-то степени. — Урманов бросил окурок в пепельницу и вынул из пачки, что лежала на столе, другую папиросу. — Подлецы, совершившие такое зверское убийство, могут наделать много бед, могут пострадать не один и не два человека, и поэтому я был вынужден принять крайние меры. Я взываю к твоему сознанию, хотя мог бы просто приказать. Насколько я понял, Валя не причастна к убийству, и перед ней мы потом извинимся… Я надеюсь, вы с ней останетесь друзьями…

Урманов провел ладонью по лицу, потер глаза. Он очень хотел спать.

— Я вас понял, Латып Урманович, — сказал Михаил, уже сожалея, что вспылил.

— Вот и хорошо. Завтра ты опять отправишься к Вале, а о подругах ее мы позаботимся сами. Садись поближе, обсудим дальнейшие наши шаги.

На другой день утром Михаил явился к Вале домой. Постучав в ворота, он отошел в сторонку, всеми силами стараясь настроить себя на веселый лад, вспоминал ходовые анекдоты, которые можно будет рассказать девушке. Валя вышла из дома грустная, поздоровалась нехотя, опустив голову, и сказалась занятой — якобы ее вызвали на работу, хотя был выходной день. Михаил вздохнул. Еще вчера подобный оборот дела был предусмотрен с подполковником, и Михаил втайне очень желал такого исхода.

— Когда же мы встретимся еще? — спросил он, тоже опуская глаза, чтобы девушка не заметила в них радостного блеска.

— Я вам позвоню, Миша.

— Ну что ж. Очень жаль. Хотел выходной день провести с вами. Тогда простите за беспокойство, — сказал Михаил с естественной интонацией обиды в голосе. Шагая по улице, он даже сам удивился, как это здорово у него получилось.

За углом к нему подошел смуглый, с курчавым чубом и с простецким носатым лицом паренек.

— Здорово, Миша! — закричал он радостно.

— О, Садык! — обрадовался и Михаил. — Здравствуй! Каким ветром тебя сюда занесло?

Они крепко потрясли друг другу руки и, перебрасываясь вопросами, зашагали по тротуару — обрадованные неожиданной встречей старые друзья. Но пройдя два дома, Садык вдруг посерьезнел и спросил:

— Ну, как?

Михаил оглянулся и ответил:

— От ворот поворот.

— Значит, по пиале пива выпьем? — опять весело спросил Садык.

— Несомненно.