Антология советского детектива-9. Компиляция. Книги 1-11

«А на предварительном следствии вы, товарищ Чумаков, настаивали, что всему виной сильное опьянение Селянина…» — отметил про себя Денис.

— С вами Постников откровенничал. Верил вам как близкому и доброжелательному к нему человеку, а с нами запирается. — Денис замолк, снова взвешивал то, что должен был сказать сейчас, уже не мог не сказать, даже, возможно, вселив этим в Чумакова враждебность к себе. Враждебность, которая будет сильно мешать дальнейшей следственной работе с этим очень искусным в житейской тактике человеком. И пробросил как бы мимоходом: — И правильно делает, что не признает себя виновным в гибели Селянина. Надо уметь стоять за себя. За свою свободу, за свое доброе имя…

Выпуклые большие глаза Чумакова на мгновение стали еще больше. Но голос остался спокойным, доброжелательным, даже ироничным.

— Простите, не понимаю подтекста. Я все время полагал, что беседую со следователем. А оказывается, говорю с адвокатом.

— Нет, вы беседуете именно со следователем, — сказал Денис и, стремясь хотя бы в порядке психологического эксперимента поколебать невозмутимость собеседника, побудить его к опрометчивым словам и поступкам, продолжил: — Со следователем, коллега которого, капитан Стуков, к счастью для Постникова, для исхода всего дела, произвел тщательные расчеты скорости движения по дороге Селянина… — Денис подробно изложил Чумакову сущность этих расчетов. — Согласитесь, выводы Стуков сделал сенсационные.

— Воистину, с вами не соскучишься, — сказал Чумаков без прежней бархатистости в голосе. — Прямо-таки шкатулка сюрпризов. Но позвольте мне, грешному, и попенять вам. Все-таки я руководитель вышеозначенного Постникова, могли бы, как говорится, поставить в известность о его алиби и без внешних эффектов.

Денис с удивлением уловил глубоко в себе нечто похожее на профессиональную гордость: оказывается, непробиваемый, неуязвимый Чумаков, как и все люди, подвержен и волнению, и растерянности. Похоже, что своим сообщением Денис попал в самое больное, самое уязвимое место этого человека. Теперь Денис знал точно: Чумакову больше всего на свете хотелось обвинить Постникова, сделать его ответственным за смерть Селянина. Почему?

— Поверьте, Федор Иннокентьевич, никаких эффектов, — дружелюбно сказал Денис и даже руками развел: виноват, мол, что получилось так нескладно. — Сказал вам об этом, когда пришлось к слову. До этого я с удовольствием слушал вас. А вообще-то, сообщил вам совершенно доверительно. Тайна следствия не подлежит разглашению.

— Тогда, если это не еще более страшная тайна следствия, может быть, посвятите, почему освобожденный от обвинения Постников до сих пор не знает об этом и ему не разрешен выезд из Таежногорска?

— Так он же в служебной командировке в Таежногорской ПМК и даже призвал вас прибыть для решения кардинальных вопросов перспективного развития колонны. — Денис с невозмутимым видом достал папку, вынул из нее телеграфный бланк, подал Чумакову. — Получали, Федор Иннокентьевич?

— Получал, — даже не заглянув в текст телеграммы, подтвердил Чумаков. — Разочарован я вами, товарищ Щербаков. Больны вы подозрительностью. Это что же такое получается? Похоже, вы даже за моей служебной перепиской установили контроль?

Сделав вид, что не слышит и не замечает гнева в голосе Чумакова, Денис заметил спокойно:

— А между прочим, по мнению Афонина, в вашем прибытии сюда не было срочности.

Длинные, с выхоленными ногтями пальцы Чумакова плотно сомкнулись в кулак, и голос, когда он заговорил, был оскорбленным:

— На это я мог бы сказать: никакому нижестоящему руководителю внезапный приезд его начальника не в радость… Если вас заинтересовала целесообразность моего приезда в Шарапово, ознакомьтесь с протоколами совещания, которое я вчера провел в ПМК. Но я скажу по-другому: не слишком ли широко понимаете, товарищ Щербаков, свои служебные функции? Или, говоря по-старинному, по плечу ли своему рубите дерево? Я ведь, простите за банальные слова, на самом деле номенклатурный работник, причем не областного, а союзного масштаба. И знаю дорогу к прокурору области и в другие руководящие инстанции.

Можно было, честно говоря, и даже хотелось ответить резкостью. В скольких лицах предстал в этой комнате Чумаков? Прямо маски Аркадия Райкина… И все-таки на резкость нет права у представителя закона. Да и не время, не время еще… И Денис решил попробовать расширить брешь в неуязвимой, на первый взгляд, круговой обороне Чумакова. И как бы пропустив мимо ушей угрозы Федора Иннокентьевича, сказал покладисто:

— Что касается телеграммы, то, право же, депеша, отправленная частным лицом, да еще из другого населенного пункта, это уже не служебная переписка, а предмет размышления для следствия. А что до запрета Постникову покидать Таежногорск, то не стану скрывать… Мы подозревали Постникова в двух преступлениях: в неосторожном, а может быть, даже умышленном наезде на Селянина и в том, что Постников, пользуясь своим служебным положением, вполне возможно, что не бескорыстно оказывал Кругловой содействие в вывозе приобретенного ею леса до железнодорожной станции.