Антология современного анархизма и левого радикализма. Том 1

Задавая эти провокационные вопросы, я не пытаюсь оправдать высокомерное отношение к остальным формам жизни. Конечно, мы должны привести человеческую уникальность, характеризующуюся богатым выбором концептуальных, социальных и конструктивных атрибутов, в соответствие с природной плодовитостью, разнообразием и сознательностью. Я оспаривал попытки превратить это соответствие в противопоставление природы и общества, нечеловеческих и человеческих жизненных форм, природной плодовитости и технологии или природной субъективности и человеческого разума. Важным результатом во взаимоотношениях природы и общества является то, что человеческий интеллект, очень различный в своих формах, имеет глубокие корни. Наши нервы и мозги не возникли на пустом месте, без долгой природной подготовки. То, что является нашей неотъемлемой чертой — необыкновенная способность думать о сложных концептуальных идеях, — выросло из нервной сети примитивных беспозвоночных, ганглий, моллюсков, спинной хорды первых рыб, мозгов амфибий и спинного мозга приматов.

Даже при способностях, наиболее нам характерных, мы также являемся продуктами и природной, и общественной эволюции. Как род мы несем в себе эры органической дифференциации и развития. Как и все сложные жизненные формы, мы не только являемся частью природной эволюции, мы также ее наследники и продукт природного размножения.

Пытаясь доказать медленное развитие человеческого общества из природного сообщества, социальная экология, однако, также обязана продемонстрировать подверженность общества процессам дифференциации. Таким образом, социальная экология должна изучить те точки социальной эволюции, где произошел разрыв, постепенно приведший общество к оппозиции природному миру, и объяснить, как эта оппозиция развивалась с начала истории до общества в древности и до наших дней. Действительно, если человеческий род может как форма жизни сознательно и успешно обогащать природный мир, а не губить его, для социальной экологии очень важно раскрыть факторы, которые в процессе естественной эволюции превратили людей в неких паразитов на земле, а не в активных партнеров. Эта попытка должна рассматриваться не как случайный шаг, а как серьезное движение к сведению природы и общества к общему знаменателю, совпадающему с нашим временем и полезному для конструирования экологически ориентированного общества.

Возможно, одним из наиболее важных вкладов социальной экологии в современную экологическую науку является предположение, что основные факторы, противопоставляющие социум природе, появились из внутриобщественного развития, а не изначально природного. То есть разделение природы и общества на противостоящие лагеря идет от разделения в обществе, от глубоких и давних конфликтов между самими людьми, которые часто затмеваются широким понятием «человечество».

Эта критическая точка зрения противоречит почти всем экологическим и социальным теориям. Одна из наиболее закрепившихся в сознании идей, которую современное экологическое движение делит с либерализмом, марксизмом и даже консерваторами, это вера в то, что природа требует подчинения человека человеком. Это наиболее четко очерченное понятие во всех социальных теориях. Почти все социальные идеологии в своих построениях ставят понятие человеческого доминирования на первое место. С классических времен до наших дней идея о том, что человеческая «свобода» от природы вызывает подчинение человека человеку как первейшего средства производства и как средства обуздания природного мира, остается одним из наиболее распространенных представлений. Таким образом, веками люди пытались доказать, что для того, чтобы подчинить природный мир, необходимо подчинить и одних людей другим, создать рабов, господ и слуг.

То, что эта «инструментальная» теория устроила почти все правящие элиты и стала для либералов и консерваторов оправданием их приспособления к статус-кво, вряд ли требует объяснения. Миф о «скупой» природе всегда использовался для оправдания скупости эксплуататоров и их бесчеловечного обращения с эксплуатируемыми, а также он снабдил индульгенцией оппортунизм как либералов, так и консерваторов. Под словами «работать в системе» всегда подразумевалось подчинение как способ организации общества и в лучшем случае средство освобождения от предполагаемого подчинения природе.

Возможно, менее известен тот факт, что Маркс также оправдывал образование классового общества и государства как ступенек к подчинению природы и, возможно, к освобождению человечества. Силой его исторического видения было то, что он искренне верил в необходимость создания классового общества как ступеньки на пути к коммунизму и сформулировал свою материалистическую концепцию истории.