Антология современного анархизма и левого радикализма. Том 1

Ошалелые дурни, подбрасывающие самодельные бомбы в окна абортариев принадлежат к той же гротескной категории злобных идиотов, что и попы, которые лепечут из-за алтаря «мир вам», и при этом порицают все проявления человеческой сексуальности. У Природы нет законов («только склонности»), всякий закон противоестественен. Все принадлежит сфере частной/воображаемой морали — даже убийство.

Тем не менее, это не значит, что мы обязаны любить и поощрять убийство или аборт. Хаосу угодно всякое внебрачное дитя любви, выношенное и рожденное в срок. Сперма и яйцеклетка взятые даже по отдельности — прелестные субстанции. А когда их ДНК сочетаются, они могут образовать новое сознание, негэнтропию, радость.

Если уж «есть мясо значит быть убийцей», как любят кричать на каждом углу вегетарианцы, то что сказать об абортах? Тотемисты, танцевавшие перед изображением животного, на которое они охотились, стремившиеся стать одним целым с их живой пищей и разделить ее трагедию, выказывали приверженность куда более человеческим ценностям, чем любая взятая наугад группа феминоидных либералок, выступающих за «свободу выбора».

В дебатах по поводу каждой надуманной «проблемы», входящих в программу тотального Зрелища, обе стороны неизменно оказываются двумя кусками дерьма. Дебаты вокруг «проблемы абортов» не составляют исключения...

Коммюнике №10

Пленум снова обличает. Обещанные чистки.

Для того, чтобы не попасть под действие плохой кармы, которую мы могли заработать за свои проповеди, направленные против Христиан и прочих концесветников (см. последний бюллетень) и просто для того, чтобы привести ситуацию к равновесию, АОА также обличает всех новоиспеченных мудоатеистов с их затхлым поствикторианским багажем сциентистского вульгарного материализма.

 Разумеется, мы приветствуем все антихристианские чувства и все нападки на все организованные религии. Но если послушать некоторые анархистские разговоры, можно подумать, что шестидесятых никогда не было и никто никогда даже на кончик языка не попробовал ЛСД.

 Лучших ученых кэрроловское безумие Квантов и Хаоса привело к даосизму и веданте (не говоря уже о дада), а если вы почитаете «Матч» или «Свободу», вы увидите, что князь Кропоткин уже давно похоронил науку, а епископ Усшер «религию».

Разумеется, мы ненавидим Фашистов Эры Водолея, этих псевдогуру, которым недавно была пропета алиллуйя в «Нью-Йорк Таймз» за их плодотворное сотрудничество с миром Большого Бизнеса. Ненавидим их «свободные» культы для зомбированных яппи, постную и банальную метафизику Нью-Эйджа... наш эзотеризм недосягаем для посредственных клерков с их сотовыми, вызывающими рак мозга.

Еретики и парадоксальные мистики Востока и Запад разработали системы, основанные на самоосвобождении. Некоторые из этих систем были испорчены религиозным мистицизмом и даже стали реакционной социальной силой — другие остались более радикальными и «психологическими», а некоторые даже вылились в революционные движения (Левеллеры, Ассассины, Желтые Тюрбаны и т. д.) Чем бы они ни были отягощены, они заключали в себе известные магические техники, которых так не хватает анархизму:

(1) Способность к метара-циональности («метанойе»), превращающей дискретное мышление в непрерывный поток мышления и восприятия (в блуждающий или «хаотический» разум);

(2) непосредственное ощущение самореализующегося и свободного сознания, позитивное опиание его структуры и практические навыки по его применению;

(3) связный архетипический эпистемологический взгляд, то есть такой способ познания (истории, например), который использует герменевтическую феноменологию для того, чтобы вычленять смыслонаделенные участки из общего поля исследования (что-то подобное предлагали сюрреалисты под названием «Параноидального Критицизма»);

(4) такое обучение Эросу («тантрический» аспект присутствует во многих Учениях), в котором удовольствию придается большее значение, чем самоотдаче, причем удовольствие мыслится не только как что-то самоценное, но и как средство достижения расширенных состояний сознания или «освобождения»;

(5) праздничное настроение, то что можно назвать «конепцией Юбилея», когда психическая зависимость от чего бы то ни было снимается простым обращением к богатству непосредственной реальности;

 (6) особый язык (включающий жесты, ритуалы, скрытое поведение) при помощи которого можно было оживить пять предыдущих аспектов и поведать о них другому; и

(7), наконец, искусство молчания. Нет ничего удивительного в том, что многие анархисты это бывшие католики, священники-расстриги или беглые монашки, бывшие служки, отпавшие от общины баптисты или даже шиитские фанатики. Анархизм предлагает им всем отслужить свои черные (и красные) мессы для того, чтобы вымести всех призраков из собственных мозгов, предлагает светский экзорцизм, однако после этого предает сам себя, призвая присутствующих построить Новый Храм Анархизма на заплесневелом фундаменте гуманистической этики, свободы совести, вульгарного атеизма и жесткой картезианской логики.