Антология современного анархизма и левого радикализма. Том 2

Приглашение посетить Китай я получил вскоре после освобождения из Уголовной колонии в августе 1970 г. Китайцы интересовались анализом марксизма, принятым в нашей партии, и хотели обсудить эту проблему непосредственно с нами, равно как продемонстрировать нам конкретное приложение теории к практике на собственном примере. Мне очень хотелось поехать, и в конце года я обратился за паспортом, который мне оформили через несколько месяцев. Однако в тот момент поездка не состоялась из-за суда над Бобби и Эрикой в Нью-Хэвене.

Тем не менее, мое желание посетить Китай нисколько не ослабло. Узнав, что президент Никсон собирается нанести визит в КНР в феврале 1972 г., я решил опередить его. Я намеревался доставить послание правительству Китая и китайской компартии. Это послание нужно было передать Никсону во время его визита.

В Китай я отправился в конце сентября 1971 г., как раз между вторым и третьим судебным разбирательством. Я обошелся без всяких уведомлений и общественных заявлений, потому как находился под обвинением. В моем распоряжении было всего лишь десять дней. Хотя у меня было право свободного перемещения, а также имелся паспорт, суды Калифорнии запросто могли задержать меня в любое время, так как я был отпущен под залог и не должен был заезжать в Нью-Йорк, потому что мне полагалось проследовать из Калифорнии прямо в Канаду. Поскольку я понятия не имел, чего мне ждать от властей, прибыв в Нью-Йорк, я продолжал избегать огласки. Возможность постановления об удержании выглядела не такой уж невероятной: мне могли инкриминировать попытку побега. Улетая в Канаду из Нью-Йорка, я избавлялся от надзора федеральных властей, а в Канаде мне удалось сесть на самолет до Токио. Мои намерения не были секретом для полицейских агентов, так что они следовали за мной по пятам всю дорогу, вплоть до китайской границы. Вместе со мной ехали два товарища: Элейн Браун и Роберт Бэй. У меня нет ни малейших сомнений насчет причин, по которым нам позволили уехать в Китай: полиция была уверена в том, что мы не вернемся обратно. Если бы полиция была в курсе моего намерения обязательно вернуться в Штаты, не исключено, что она сделала бы все возможное, чтобы не допустить моей поездки в КНР. Китайское правительство прекрасно понимало сложившуюся ситуацию, и, пока я находился в Китае, мне предлагали политическое убежище. Однако я ответил, что обязан возвратиться, ибо пространством, на котором разворачивалась моя борьба, были Соединенные Штаты Америки.

Прохождение через службу иммиграционного контроля и таможню в империалистических странах было процедурой настолько же грубой, насколько мы могли ожидать от своей страны, где подобное неуважение человеческого достоинства стало повседневным явлением. В Канаде, Токио и Гонконге все содержимое наших сумок было вытащено, а сами сумки были тщательно проверены. В Токио и Гонконге нас даже подвергли личному обыску. Мне казалось, что, выйдя из уголовной колонии в Калифорнии, я распрощаюсь с такими унизительными порядками, однако я сознаю, что исправительная колония — это лишь один из институтов принудительного заключения, и находится он в рамках огромной тюрьмы, которую представляет собой общество, не свободное от расизма. Когда мы прибыли на свободную территорию, где по всем предположениям охранники должны были иметь непроницаемые лица и подозревать всех и каждого, товарищи в фуражках с красными звездами попросили у нас паспорта. Увидев, что паспорта в порядке, они поклонились нам и спросили, наш ли это багаж. Мы сказали, что он действительно принадлежит нам, и услышали в ответ: «Вы прошли таможенный досмотр». Наши сумки не открывали ни в момент приезда в Китай, ни тогда, когда мы покидали эту страну.

Китайские пограничники приветствовали нас поднятыми вверх автоматами. Китайцы на самом деле живут, руководствуясь следующим правилом: «Политическая власть вырастает из жерла пушки». Поведение китайцев постоянно напоминало нам о соблюдении этого правила. Впервые в жизни я не чувствовал угрозы, исходящей от вооруженного человека в форме; долг китайских солдат заключался в том, чтобы защищать гражданских лиц.

Китайские товарищи разочаровались, узнав, что мы можем пробыть у них всего лишь десять дней. Они хотели, чтобы мы задержались подольше, однако я должен был вернуться в Штаты к началу третьего слушания дела. И все же за этот короткий срок мы успели не мало сделать: совершили поездки в разные регионы страны, посетили фабрики, школы, коммуны. Куда бы мы ни приезжали, толпы людей встречали нас рукоплесканиями, мы отвечали им тем же. Это было прекрасно. В каждом аэропорту тысячи китайцев приветствовали нас, громко аплодируя, размахивая «Маленькими красными книжечками» и показывая нам транспаранты с надписями: «Мы поддерживаем партию «Черных пантер», «Покончим с американским империализмом!», «Мы поддерживаем американский народ, но империалистический режим Никсона необходимо свергнуть».