Антология современной азербайджанской литературы. Проза

— Спасибо. Живем с божьей помощью. Гасанага в саду работает, Гусейнага отвез цветы на продажу в Москву.

Орудж догадался, что Балами, как и многие другие сельчане Апшерона, выращивает в парнике гвоздики, затем отвозит их на продажу в Москву. Видно, поэтому не беспокоится о Гусейнаге, думает, что тот в Москве. Орудж понимал всю неосторожность своего вопроса, который впоследствии может обернуться против него, родить подозрения, однако, не удержавшись, решил порасспросить:

— А когда Гусейнага уехал в Москву?

— Вчера.

Орудж, услыхав это, чуть не выронил телефонную трубку из рук. Поспешно простившись, повесил ее на рычаг. Странное чувство охватило его. Не знал, радоваться ли? Для радости причина была. Вся семья была жива и здорова, и Орудж никому из них не причинил зла. Но тогда кого же он убил? Кто этот альбинос? До него только сейчас дошло, что у такого смуглого человека, как Балами, навряд ли может быть такой белобрысый сын. Это не был Гусейнага. Орудж как врач не сомневался в том, что он умер. Если же он все же не умер, а был только ранен, затем пришел в себя, встал и пошел домой, то и в этом случае инцидент не исчерпан. Навряд ли он сможет забыть смертельный удар Оруджа. Значит, этот мерзавец на даче не был Гусейнагой. Ну и слава богу… Но тогда кто это был? Ему он представился как Гусейнага — сын Балами, он знал о его споре с Балами по поводу дачи. Какую цель преследовал? С одной стороны, Орудж был рад что Гусейнага жив, с другой же — его продолжал мучить секрет загадочного происшествия. Кого он убил? Зачем этот человек пришел в дом Оруджа? Что бы там ни было, во всяком случае ясно одно — Орудж убил человека, и при одной мысли о том, что все это может открыться, его обуревал смертельный страх! Мог ли он поделиться с кем-то этой тяжестью, которая на него навалилась? Ни с кем. И в эту ночь он также не спал до утра. А утром, бреясь и увидев в зеркале свое осунувшееся лицо, запавшие воспаленные глаза, понял, что не в силах уже переносить эту неизвестность, эту муку. Еще одна такая ночь, и он сойдет с ума. Ведь в таком состоянии он не может ни работать, ни отдыхать. Да и Пакиза скоро все поймет. При одном взгляде на него становится ясно, что с ним что-то происходит. Пока что он отделывается выдуманной головной болью, бессонницей. Нервы Оруджа совсем расшатались. Во всяком случае, ему надо было быть предельно осторожным, чтоб не выдать себя, не сорваться. Ясно, что он убил не сына Балами. Значит, мотивы злого умысла отпадают. Если бы Гусейнага был убит, Балами непременно обвинил бы Оруджа и отомстил за смерть сына. А тот мертвец на даче — неизвестно кто. Конечно, Орудж не должен брать на себя это преступление. Но он не может месяцами сидеть и ждать, пока милиция обнаружит труп. Может, альбинос был просто бродягой, которого никто искать не станет… И потом, скоро лето, наступит жара, и волей-неволей ему все равно придется ехать на дачу, и тогда это происшествие всплывет наружу в еще более ужасающем виде. Произведя вскрытие, обнаружат точное время убийства, и тогда факт, что он не был на даче в течение двух-трех месяцев, вызовет подозрение, поскольку ранее он ездил туда чуть не каждую неделю. И Пакиза об этом знала, и друзья его знали… не говоря об Офелии. Кстати, если он и далее будет воздерживаться от встреч с ней, это вызовет дополнительные сложности в их взаимоотношениях. С какой стороны ни посмотреть — все плохо. Он сегодня же поедет на дачу и все разрешит, сообщив в милицию, что обнаружил на даче труп неизвестного человека. Чтоб выйти сухим из воды, надо не терять самообладания. Вести себя так, словно он тут ни при чем. А его волнение и растерянность будут выглядеть естественно. Еще бы — ты приезжаешь на дачу и находишь у себя дома чей-то труп.

Как тут не растеряться, не впасть в панику? Прямо сегодня же надо ехать, чтобы положить конец этой странной и страшной неопределенности. Пакизе пока ничего не надо говорить. Он все ей расскажет, как только вернется, и конечно, он ей расскажет ту версию, что и в милиции. А сейчас надо придумать причину для поездки на дачу. Он скажет — новое колесо для машины купил и оставил на даче. А затем, мол, поднялся на второй этаж за кассетами и увидел там…

День был холодный, ветреный. Он остановил машину в переулке, а сам пошел во двор. Огляделся. Никаких изменений во дворе не было: тутовник, инжир, высоковольтная линия, идущая над садом, двухэтажный дом. Двери первого этажа он не стал открывать. Сразу поднялся на второй этаж, вошел в прихожую, подошел к дверям. В дверях вновь торчал ключ. Глаза Оруджа расширились от ужаса, ведь он бросил его в колодец. Или это другой ключ? Ключ крутанулся в замке до отказа и остановился. Дверь отворилась. Сердце Оруджа учащенно забилось, он еле сдерживал себя, чтоб не потерять сознание — в глазах потемнело, голова закружилась.

На полу не было никаких следов крови, ни окровавленной лопаты, ни трупа. Альбинос, жив и здоров, лежал на кровати. Ни на лбу, ни на черепе, нигде у него не было следов от раны. Увидев Оруджа, не спеша поднялся.