Антология современной финской драматургии (сборник)

АЛЕКСИ. Ты хоть представляешь, во сколько это обойдется? Сто шестьдесят кубов воды. Шестнадцать фур по десять кубов… Да это невозможно!

ОЛАВИ. Нет ничего невозможного. Я видал такие бассейны.

АЛЕКСИ. А если ты такое где-то видал, так нечего пользоваться чужими идеями. У Нирваны на обложке Nevermind уже был плавающий ребенок, альбом продавался миллионными тиражами. Образ вовсе не новый.

ОЛАВИ. Давай ты не будешь мне рассказывать, что хорошо, а что нет? За этот проект отвечаю я!

АЛЕКСИ. А нельзя, например, задействовать слайды с водой?

ОЛАВИ. Я ведь уже сказал – я не собираюсь обсуждать это с тобой! Я решил – и точка!

АЛЕКСИ. У нас теперь диктатура?

Входит Саара.

ОЛАВИ. Саара, будь добра, скажи Алекси, что сто шестьдесят кубометров воды – это более чем возможно!

СААРА. А ну проваливай отсюда. Иди на свою половину.

АЛЕКСИ. Ага, тут уже палестинская стена.

ОЛАВИ. Ну пожалуйста, скажи.

АЛЕКСИ. Ты понимаешь, что для этого придется вызывать пожарную команду?

СААРА. А мне вообще все равно. Можете наполнить его хоть куриным пометом. Я свое дело сделала.

ОЛАВИ. Ничего подобного. У нас процесс в самом разгаре. Вы мне не даете работать! Алекси, ты должен все устроить, тебе за это зарплату платят.

АЛЕКСИ. Я только тем и занимаюсь, что для вас все устраиваю. Ты хоть знаешь, чего мне это стоило?

ОЛАВИ. Деньги, деньги, одни сплошные деньги… Меня это не интересует.

АЛЕКСИ. Загляни-ка в эти бумаги. Смотри, смотри! «Открыта вакансия: генеральный директор театра»!

СААРА. А ты ждал, что это место предложат тебе?

АЛЕКСИ. Это место предназначалось мне! Все говорили, что оно мое. Я мечтал о нем. Я надавил на совет и заставил его согласиться на постановку «Гармонии». Но сейчас я вижу, как безрассудно это было с моей стороны. Они просто объявили вакансию открытой! И все из-за вас! По-моему, я вправе рассчитывать хоть на каплю сочувствия с вашей стороны.

СААРА. Алекси, мне очень жаль.

ОЛАВИ. Да что это вообще за должность – генеральный директор? Творцы – вот сердце театра. Неужели ты не понимаешь, Алекси, что театр погибнет, если им будут руководить площадные паяцы вроде тебя?

АЛЕКСИ. Из-за артистов-слабаков вроде тебя театр и погибнет, это уж как пить дать.

ОЛАВИ. Я не слабак! Сорок две постановки за десять лет, это, по-твоему, ничто?

АЛЕКСИ. Десять лет назад я восхищался Олави. Я уважал людей, говоривших о театре так, словно театр действительно занимает какое-то место в нынешнем обществе. Я ждал, что картины, которые ты мне рисуешь, воплотятся когда-нибудь в спектаклях. Но так ничего и не увидел, кроме стремления к славе, почестям и высоким гонорарам!

ОЛАВИ (со злостью). Да никто и не ожидал, что торговец сосисками вдруг что-то поймет в настоящем искусстве.

АЛЕКСИ. Ты мне поговори еще! Я тебя так уделаю, что и в могилу нести некого будет!

ОЛАВИ. Вот. Вот что он называет цивилизованной беседой. Угрозу насилием. Отлично, продолжай.

АЛЕКСИ (со злостью). Вся ваша жизнь – бред сплошной. Далеки вы от нормальной жизни, вот что!

СААРА. Что ты имеешь в виду?

АЛЕКСИ. Я детей один ращу! Утром в сад их веду, днем на футбол. Потом домой, обедом кормить!

СААРА. Извини, я действительно мало что знала о твоей жизни.

АЛЕКСИ. А вы меня даже не спросили ни разу, каково мне приходится!

СААРА. Ну, просто мы с тобой всегда говорим о работе да о деньгах.

АЛЕКСИ. Вот именно, да еще посреди ночи. А между прочим, мне тут единственному в половине седьмого уже на ногах быть. Детям кашу сварить, себе кофе… Я варю отличный кофе! Может, я и идиот. Но я здесь единственный, кто по-настоящему жив!

ОЛАВИ. Жив? А кто тут только что распространялся о своей одинокой жизни? Это речи человека, опустившегося на самое дно! Последний крик импотента!

АЛЕКСИ. Да уж, умеешь ты по больному месту ударить. А я и не отрицаю, что устаю до смерти, и нет у меня сил домашними делами ворочать, и никто меня не дожидается дома с нежностью и любовью, и я уже до того дошел, что того и гляди пойду к тайцам из лавки с эротическим массажем трахать их тайских баб! Да, с каждым днем этот момент все ближе! Но вам это все объяснять бесполезно, потому что вы в настоящей жизни все равно не понимаете ни черта!

СААРА. Я ухожу.

ОЛАВИ (в бешенстве). А ты думаешь, если ты научился варить кофе и держать молоток, так это уже называется настоящая жизнь? А моя жизнь чем тебе не угодила?

СААРА. Я ухожу.

ОЛАВИ. Что ты имеешь в виду?

СААРА. То, что я иду собирать вещи. Ухожу от тебя.

ОЛАВИ. Ты… Ты шутишь.

СААРА. Сил больше нет смотреть на этот детский сад. Как это я все время влюбляюсь в мужчин, которые понятия не имеют о реальности? Да здесь задохнуться можно, здесь нет места ничему, кроме тебя самого и твоих речей! Представь себе, Олави, я хочу настоящей жизни! Хочу родить тебе семерых детей, черт возьми!

АЛЕКСИ. Пойдем ко мне, у меня есть дети!

СААРА. Да заткнись ты!

ОЛАВИ. Саара, давай уедем. Поедем куда-нибудь вдвоем, в какое-нибудь красивое место. И обретем там ту самую гармонию…

СААРА. Никуда я с тобой не поеду!

ОЛАВИ. Ты не можешь уйти. Ты мне нужна.