Антология современной французской драматургии. Том I

Вовек мне не утешить тебя.
Я последний из крестьян,
Принесенный в жертву у своего дерева.
Я не знаю, что держит меня.
Я завис между тем, кем я был когда-то,
И кинжалом, вновь лишающим меня жизни.
Что получит вдова моего отца,
Узнав, что я был убит
Ее вторым мужем, которого она не выбирала?
Ты видела, как змеи в пароксизме наслаждения
Извиваются в скошенном сене? Так и моя память
Вьется сквозь убийство и изгнание.
И вогнавший меня в дерево кинжал —
Это жало молодого скорпиона, завороженно пронзающего себя;
В дебрях моей родословной, попавший в замкнутый круг,
Я ничем не обязан своему отчиму,
Даже убийством, даже взмахом жертвенного ножа,
Ибо он вовсе не Авраам, а я всего лишь кот,
Которому сова изодрала шкуру на самой хрупкой ветке,
И я жду только, когда она надломится, чтобы ослепить дневную птицу
В листве, где, как она думает, я затих.

Барабанная дробь. Возбужденная толпа покидает сцену. Остается только Лахдар, по-прежнему вцепившийся в дерево.

ГОЛОС ХОРА(исчезая вдали).

Бойцы партии народа!
Не покидайте своих убежищ!
Час схватки еще далек.
Бойцы партии народа!

На сцене появляются Мустафа и Хасан, продолжая разговор.

МУСТАФА. Уедем отсюда. Укроемся в горах.

ХАСАН. Крестьяне дадут нам убежище.

МУСТАФА. А когда вернемся, только злее будем.

МУСТАФА(застывая на месте). Погоди. Это ведь Лахдар? (Указывает на дерево.)

ХАСАН. Точно он, и опять его ранили!

ЛАХДАР. Привет, привет! Собрались уехать, даже слова не сказав, будто бросаете покойника… По крайней мере оставьте мне сигарет.

МУСТАФА. Ты не можешь вот так стоять. (Идет к дереву, Хасан за ним.) Мы унесем тебя.

ЛАХДАР(яростно). Не подходите! (Голос его ломается. Он с трудом продолжает тем же тоном.) Я больше не чувствую кинжала. Мне даже кажется, что он воткнут в дерево. Как щит звеню я, ничего не ощущая, после того как смерть взяла меня за плечо, одарив неожиданной лаской. Не подходите! Если вы решите вытащить кинжал, мне придется повернуться к вам спиной, а значит, отпустить дерево, хотя я погибаю, чтобы защитить его от града.

МУСТАФА. Ты стоишь, словно нарочно себя подвесил, но не хочешь сделать и шага вперед!

ЛАХДАР. Спроси у дерева. Спроси его, может ли оно шагать и должен ли я вести его за собой.

МУСТАФА. Тогда мы понесем тебя.

ЛАХДАР. Уносят только трупы. Уходите и оставьте мне сигарет.

Барабанная дробь.

ГОЛОС ХОРА, ИЗДАЛЕКА. Бойцы партии народа!

Мустафа и Хасан отходят от умирающего друга.

ХАСАН. Оставим его. Он тщетно борется с собственным трупом. Разве он сможет пойти с нами?

МУСТАФА. Да, оставим его. Мы значим для него не больше, чем какие-нибудь деревья. Он борется с собственным трупом.

Хасан и Мустафа долго вглядываются в омраченное лицо Лахдара, который внезапно прерывает молчание — в тот момент, когда Хасан и Мустафа медленно покидают сцену, словно следуя за воображаемой траурной процессией.

ЛАХДАР. Прощайте, товарищи! Какая ужасная была у нас молодость!