Антология современной французской драматургии. Том II

МАТЬ. …потому что черный, он так и говорил, это его идея, черный выглядел «шикарней», тоже его словечко, но на самом деле потому, что он не нашел другого цвета. На самом деле он предпочел бы, я точно знаю, красный цвет, его любимый.

Утром в воскресенье он ее мыл, просто вылизывал до блеска, как маньяк, на это уходило не меньше двух часов, а во второй половине дня, после обеда, мы отправлялись.

Так было всегда, на протяжении многих лет, долгих и прекрасных, каждое воскресенье, ни одного не пропуская, такая уж сложилась традиция, в любую погоду, лил ли дождь, шел ли снег или дул ветер, — у него на каждый момент жизни были заготовлены короткие фразы: пусть себе льет дождь, пусть идет снег, пусть себе дует ветер — каждое воскресенье мы отправлялись на прогулку.

И кроме того, иногда в первое воскресенье мая, по случаю Международного дня трудящихся, в первое воскресенье после восьмого марта, это день моего рождения, и еще тогда, когда восьмое марта приходилось на воскресенье, значит, по случаю Восьмого марта, а также в первое воскресенье летнего отпуска..

ОТЕЦ, УЖЕ УМЕРШИЙ. Мы ехали как будто в отпуск, сигналили вовсю, а вечером, возвращаясь домой, всегда говорили, что дома, мол, лучше, несли всякую ахинею и сами же над ней хохотали.

МАТЬ. И еще я хотела сказать, перед новым учебным годом, то есть как если бы мы уже отгуляли отпуск, одна и та же история, иногда, я все пытаюсь сказать, мы ходили в ресторан, это были выходы по исключительным случаям, всегда в одни и те же рестораны, неподалеку от дома Хозяева нас уже знали, ели мы всегда одно и то же, фирменное блюдо, смотря по сезону — карп во фритюре или лягушки под сметанным соусом, но они это не очень-то любят.

Потом, когда им исполнилось тринадцать и четырнадцать лет, а Сюзанна была еще малышкой, они постоянно ссорились, не любили друг друга, а отец приходил от этого в ярость, и мы постепенно ездить перестали, и больше уже не повторилось.

Не знаю, зачем я все это рассказываю. Все, умолкаю.

ОТЕЦ, УЖЕ УМЕРШИЙ. А еще иногда мы устраивали пикники, располагались на берегу реки, это было о-ля-ля! Летом ели прямо на травке салат из тунца с рисом, с майонезом и с крутыми яйцами, набирали в лесу цветов и клали их в машине перед задним стеклом — для красоты, а после еды мы с матерью дремали на одеяле, толстое такое одеяло, красное с зеленым, как сейчас вижу.

МАТЬ. Куда-то я его запрятала, не знаю куда. Но я ничего не выбрасываю.

А они, двое мальчишек, возились, боролись.

Потом, я не в упрек это говорю, они стали слишком взрослыми, непонятно даже, куда все уходит? С нами больше ездить не желали, разъезжались в разные стороны на своих велосипедах, каждый за себя, а нам с одной Сюзанной уже не имело смысла.

АНТУАН. Наша вина.

СЮЗАННА. Моя.

(…)

КАТРИН. Вы, наверное, жалеете, что приехали?

ЗАКАДЫЧНЫЙ. Вовсе нет. Почему вы так говорите, почему спрашиваете?

КАТРИН. Я подумала, что печально, должно быть, вот так провести здесь день, ничего не делая.

(…)

ЛУИ. Дней десять тому назад, не больше, — где же это я был, не помню — но дней десять назад это было, я оказался в полной растерянности, не знал, куда деваться, наверное, это была единственная и вполне второстепенная причина, по которой я решил вернуться сюда

Я встал и сказал, что поеду их повидать, нанести им визит, а в следующие дни вопреки всем солидным контрдоводам почему-то решения своего не изменил.

ЗАКАДЫЧНЫЙ. А я не стал вмешиваться, ты делаешь то, что подсказывает тебе интуиция.

ЮНОША, ВСЕ ЮНОШИ. А ты?

ВОИН, ВСЕ ВОИНЫ. Что я?

ЮНОША, ВСЕ ЮНОШИ. Мы могли бы ему помешать. Я бы предпочел, чтобы он остался с нами. Стоит ли куда-то мотаться с разговорами и объявлять людям, которые предпочитают этого не знать, о своей скорой смерти?..

ВОИН, ВСЕ ВОИНЫ. Я не стал вмешиваться. Он встал, я оделся и ушел, я подумал, всегда так думаю, что, если суждено нам снова увидеться, мы увидимся, я не должен вмешиваться, это его история, не моя.

ЛЮБОВНИК, УЖЕ УМЕРШИЙ. Так или иначе ты бы вернулся, нашел бы время, скорее всего, ты надеялся, что я со временем буду от него все дальше, исчезну даже из памяти и ты тогда сможешь сам что-то решать, не оглядываясь на меня, не опасаясь моего возвращения, не опасаясь встречи со мной. Мое мнение не так важно, так я сказал. Нужно, чтобы ты научился обходиться без меня.

ЗАКАДЫЧНЫЙ. Елена?

ЕЛЕНА. Нет, меня ни о чем не спрашивай.

ЮНОША, ВСЕ ЮНОШИ. Я теперь рассказываю историю мальчика, у которого умирает ребенок?

ВОИН, ВСЕ ВОИНЫ. Прямо сейчас?

ЮНОША, ВСЕ ЮНОШИ. Я предпочел бы это сделать.