Антология современной израильской драматургии

Действующие лица

Крум

Мать, мать Крума

Шкита

Туг'aти

Дольче

Фелиция, жена Дольче

Тахтих

Тер'yда

Д'yпа

Цвици

Бертольдо

Д-р Швойген

Санитар, парикмахер, медсестра, жених, невеста, фотограф, могильщик

ПЕРВЫЙ АКТ

Первая картина

Аэропорт. Вечер. Мать, Шкита.

Мать: Сообщили, что самолет уже приземлился… Скоро я увижу сына… Вот он идет!

Входит Крум с чемоданом в руках. Обнимает мать.

Крум: Мама, за границей мне ничего не удалось. Ни денег не заработал, ни счастья не нашел. Не развлекся, не продвинулся, не женился, не обручился и ни с кем не познакомился. Ничего не купил, ничего не привез. В чемодане только мои старые вещи, мыло, бритва, зубная щетка. Точка!.. Я все рассказал, а теперь оставь меня, пожалуйста, в покое!

Мать (взглянув на чемодан): Понимаю. Ты приготовил мне сюрприз.

Крум: Нет.

Мать: Ну-ну!.. Сюрприз для мамы.

Крум: Нет! Нет!

Мать: Чего ты развопился?! Кому-то от тебя чего-то нужно?! Ты что, вернулся домой, чтобы гавкаться?! (Плачет.)

Крум: Ну, началось… Твое счастье, что я не хочу орать в аэропорту. Привет, Шкита. (Указывает на плачущую мать.) От радости. А почему Тугати не пришел?

Шкита: Ему нездоровится. Он тебя ждет у себя дома.

Крум: Пошли.

Выходят.

Вторая картина

Балкон квартиры Тугати. Рядом – балкон Дольче и Фелиции. Вечер. Тугати сидит на балконе.

Тугати: Господин Дольче! Господин Дольче! (Дольче выходит на балкон.) Извините за беспокойство, тут в газете написано, что плач освобождает диафрагму и поэтому каждый здоровый человек должен время от времени плакать.

Дольче: Вы что же хотите, чтобы я поплакал вместе с вами? Мы с женой как раз сейчас уходим на свадьбу.

Тугати: Я хотел вас попросить, чтобы вы поставили какую-нибудь грустную пластинку. От грустной музыки у меня немедленно слезы наворачиваются на глаза.

Дольче: Вам придется плакать очень быстро. Мы вот-вот выходим.

Тугати: Может, оставите мне ваш проигрыватель ненадолго? Я не сломаю.

Входит Фелиция.

Фелиция: Вы же знаете, что мы не выносим из дома проигрыватель ни по какой причине, кроме переезда.

Дольче: Но из нашей квартиры можете слушать. Окна как раз открыты.

Фелиция: Ой, поставь ему уже чего-нибудь. Время идет!

Тугати: Если можно, то, пожалуйста, вокал. Когда голосит певец, мне легче разрыдаться.

Фелиция: Поставь ему итальянца.

Дольче выходит.

Тугати: Спасибо. Я чувствую, что если мне удастся освободить диафрагму…

Фелиция: Слышали уже.

Возвращается в дом. Слышится грустная музыка и пение итальянского вокалиста. Тугати пытается заплакать. Музыка прекращается. На улицу выходят из дома нарядные Дольче и Фелиция и оглядываются на Тугати.

Тугати: Не получилось. Я не успел.

Дольче: Прошу прощения, но мы не можем опоздать к столу.

Фелиция: Он будет радоваться под нашу музыку, плакать под нашу музыку, а я буду плясать под его дудку?! Только бы урвать! Нет проигрывателя – пусть привыкает рыдать в тишине!

Уходят. Тугати пытается сам себе напеть только что услышанную мелодию, но ему это не удается, и он замолкает.

Третья картина

Тугати дома. Вечер. Входит Крум.

Крум: Привет, Тугати. Я вернулся.

Тугати: Ну, что повидал?

Крум: Ничего. Больше спал. «Вот за границей – это жизнь!..» – только чего-то я ее там не нашел. Очевидно, мне больше нравится думать о поездке, чем ездить. Ты же меня знаешь: хотеть-то я много чего хочу, но только так, чтобы ничего не делать. Все жду, что роман века напишется сам собою и что однажды на улице, как ты сам понимаешь, – совершенно случайно – встречусь с богатой красавицей, которой нужен буду я… Только я…

Тугати: Понятно, что не я. Я тебе не конкурент. Я болею.

Крум: А еще я жду, что однажды, каким-то чудесным образом, обнаружу себя вдали от этого квартала, за городом, далеко от смога и автобусов, в белой уютной вилле, окруженной садом, рядом с соблазнительной красавицей женой и парой ребятишек.

Тугати: Одного назови моим именем.