Антология современной словацкой драматургии

СВЕТАК. Когда-то… когда-то он ее любил… а она об этом не знала… (Жестикулирует в сторону Моники и Сириуса, потом Бланки и Лупино.) …а она ужасно любила другого… но он не имел об этом ни малейшего представления… (Пьет.) А что вы чувствуете сейчас?.. Признайтесь… я никому не скажу… Вы чувствуете что-нибудь?..

БЛАНКА (улыбается в объятиях Лупино). Я чувствую, что мне жмут новые туфли!

МОНИКА (тихо). А ты?

СИРИУС (смущенно). Эмиль много пьет…

МОНИКА. Когда мне было восемнадцать… это майское дерево[26]… такое высокое… аж до третьего этажа… В городе, на главной улице, как-то несуразно!..

СИРИУС (быстро, как бы защищаясь). Ты хотела, чтобы я показал тебе ту звезду…

МОНИКА. Потом!.. (Напряженно.) Ты бы еще сумел… соорудить такое высокое майское дерево?..

СИРИУС молчит, медленно танцует.

МОНИКА. Мог?..

СИРИУС. Уже нет, Моника… (Устает танцевать, показывает на небо.) Посмотри… вот та белая — это Сириус… в созвездии Ориона, самая яркая неподвижная звезда… В старые времена верили, что она приносит засуху и бешенство.

МОНИКА (быстро поворачивается к остальным). Ну так продолжайте, мальчики, ругайтесь, грызитесь! А кто хочет, может и сойти с ума!

ФИЛИПП (грозит ей). Прими свои таблеточки, Моника, и не провоцируй! (Делает жест в сторону Марека и Шерифа.) Тебе неприятно, что эти два неандертальца уже пришли в себя? (Всем.) Если кто-то опять начнет, мы его сразу оштрафуем! Три бутылки коньяка, ясно?

СВЕТАК. Правильно! Madonna mia… Очень разумно… (Вскакивает и начинает танцевать — в странном одиноком танце он кружится возле обеих пар.)

ШЕРИФ (примиряюще, благожелательно). Как он на меня набросился… На старого приятеля! И еще обругал меня посланником! (Мареку.) Бывший приятель, бывший. (Наливает себе.) Утром проснешься — и у тебя новая должность, сам не знаешь откуда… А потом вдруг — нет ее… вдруг тебя лишают этой должности… и опять не знаешь почему…

СВЕТАК (танцует, кружится по пространству и кричит). Не бойся, Шериф! Сгоришь на одном месте, это — ничего! Ты — птица феникс[27]… Сгоришь и опять подымешься из пепла… и снова сядешь на другое дерево… может, на более высокую ветку… (Вдруг начинает хлопать в ладоши, кричать.) Changez les dames[28]!..

По этой команде танцующие меняются дамами, словно совершают обряд.

ШЕРИФ. Servus, Марек! Ты — замечательный! (Пьет.) Только прекрати заниматься спиритизмом, приятель!

МАРЕК. Возможно, ты и прав…

ШЕРИФ. Я думаю! Жизнь такая короткая штука… И прекрасная, черт побери!

МОНИКА. Мир Шерифа окрашен в семь цветов радуги. (Из объятий Лупино.) Зачем ты портишь его радугу, Марек?..

ЛУПИНО. Радугу? С ума сойти, с тобой становишься сумасшедшим!

МОНИКА. Это цитата, Лупино. (Поглаживает его во время танца.) Думать чужой головой удобно. А не думать вообще — это идеально. Не думать и не существовать…

ЛУПИНО (сердечно). Золотко, я уже не удивляюсь, что твои мужья не выдержали!

СВЕТАК (примиряюще, танцует свой странный одинокий танец). Не существовать?.. Это, между прочим… рационализаторское предложение!.. Возможно, и та пани… с которой я живу… не существует… (Пьяно смакуя.) Мы, собственно… под одной крышей… но только мы как бы не существуем… ни я, ни та пани, ни тот па… панельный дом, ни эти ногти… Ничего… ничего не существует!.. О lala, quelle delicatesse!.. (Сделав короткий пируэт, падает в кресло и пьет.)

ШЕРИФ (дружески). Ах, Марек, когда-то у нас были не только одинаковые взгляды, но и одинаковый вкус!

МАРЕК (улыбаясь). Ее звали Термина…

ДОКТОР. Нет, Гермелина!

ФИЛИПП. И этот бледный францисканец[29] волочился за ней…

Одноклассники смеются мужским озорным смехом посвященных.

МАРЕК. А Илона — Илону вы помните, ребята? СВЕТАК (религиозно). О, Илона… Илона… Она — не существовала… (Выскакивает.) И все… все мы были… родственники… Но меня, меня она любила больше всех… Даже коня мне купила… (Горячо.) Большого, желтого… медового коня. (Пьет, усмехаясь.) За здоровье, родственнички… Вам она ничего не купила!