Антология средневековой мысли. Том 1

26. Многое оно скрывает и держит в неведении относительно некоторых вещей, относящихся к музыке. В самом деле, кто-то довольно ловко обнаружил некие существенные свойства, составляющие отличие псалтыри от арфы. И о десятиструнной псалтыри вовсе не дерзко спрашивают ученые: имеет ли она какой-либо музыкальный закон, который бы понуждал к такому числу струн, или же, если такого закона нет, нужно воспринимать само число тем более священным? Или же благодаря десяти заповедям, данным в Законе, с этим числом, если оно исследуется, нужно соотносить только Творца и тварь? Или на основании вышеизложенного [такое значение] имеет само [число] десять? И так же число [лет] строительства храма[67], которое упоминается в Евангелии — сорок шесть (Ин. 2, 20), не знаю почему, но звучит музыкально. И поскольку оно относится к устройству тела Господня, из-за которого и упомянуто в Евангелии о храме, то оно побуждает некоторых еретиков признать, что Сын Божий воспринял не ложное, но истинно человеческое тело. И, разумеется, мы обнаруживаем, что число и музыка во многих местах Священного Писания используется почтительно.

Глава XVII. Происхождение предания о девяти музах

27. Не нужно слушать вздорные россказни языческих суеверий, в которых выдумано, что девять муз — это дочери Юпитера и Мемории[68]. Их уже изобличил Варрон[69], — не знаю, может ли кто у них быть ученее или пытливее его в таких вещах. Ибо он говорит, что один город (не знаю какой, ибо я вспоминаю не об имени) нанял трех художников сделать по три изображения (simulacrum) муз для посвящения в храме Аполлона, а чтобы каждый из художников изваял нечто прекраснейшее, обязался приобрести избранное им с величайшей готовностью. Итак, случилось, что те художники создали свои произведения одинаково прекрасными и городу понравились все девять, и все были куплены, чтобы быть освященными в храме Аполлона. Впоследствии поэт Гесиод дал им имена. Следовательно, не Юпитер родил девять муз, а три мастера, каждый по три, создали их. Тот город оценил троих не потому, что видел музы во сне или что они кому-то привиделись столь многочисленными, но потому, что легко было заметить: всякий звук (а это и есть материя песен) тройственен по природе. В самом деле, он издается или голосом, как это свойственно тем, кто поет горлом, без музыкального инструмента, или посредством дуновения, как при игре на трубах и флейтах, или с помощью удара, как при игре на кифарах, тимпанах и на каких-либо других [инструментах], которые от удара звонко звучат.

Глава XVIII. Нельзя отталкивать профанов, если они нечто благовествовали

28. Но произошло ли то, о чем рассказал Варрон, или это было не так, однако из-за суеверия темных людей мы не должны бежать музыки, если можем усвоить из нее нечто полезное для понимания Священного Писания, и не должны обращаться к их театральной болтовне, если будем обсуждать нечто относительно кифар и музыкальных инструментов, потому что это имеет отношение к духовному восприятию. И, конечно, мы не должны были бы учиться азбуке, потому что говорят, что ее изобретателем был Меркурий, а поскольку справедливости и добродетели они посвятили храмы и пожелали чтить в камнях то, что нужно нести в сердце, то из-за этого нам нужно было бы бежать и справедливости, и добродетели. Напротив, тот добрый и истинный христианин, кто понимает, что где бы ни находилась истина, исповедуя и зная которую по Священному Писанию, он отвергает суеверные вымыслы, она есть достояние его Господа, и пусть он печалится и заботится о тех людях, которые скорбят, и должен оплакивать и опасаться только тех людей, которые, «познавши Бога, не прославили Его как Бога и[ли] не возблагодарили, но осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце: называя себя мудрыми обезумели и славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся» (Рим. 1, 21-23).

Глава XIX. Два рода учений, приобретенных у язычников

29. Но чтобы мы могли лучше истолковать весь этот фрагмент (а он в самом деле весьма необходим), существует два рода учений, которые у язычников используются моралью. Один род — это то, что установили люди, второй — те учения, которые соблюдали уже сформулированное или введенное свыше. То, что существует по установлению людей, отчасти основано на суеверии, отчасти нет.

Глава XX. Знания, установленные людьми, и полные суеверия. Изящное высказывание Катона