Антология странного рассказа

Мама любила музыку; она была солисткой в хоре и пела песни на слова Исаковского. Аккомпанировал хору ансамбль народной музыки при Доме культуры. Аккордеонисту Лёньке Кагану нравилась мама; маме нравился Стасик Пинчук из параллельной группы; Отрошка, та самая мамина подружка, с которой она была в тот вечер на танцах, любила Леньку, а спала со Стасиком. Вот такая белиберда. Маме хотелось понятных и простых отношений.

Мои будущие родители протанцевали весь вечер, разговаривая на всякие темы. Папа говорил всё время маме «вы» и держал её за руку. Мама прятала глаза от смущения. Танцы закончились. Свет на танцплощадке погасили, толпа подуставшей молодёжи устремилась к выходу. Отрошка обиделась на маму, отобрала проездной билет и уехала в общежитие одна.

— Зачем вы ей билет отдали? — Толик вёл Валю под руку к выходу и очень хотел курить.

— Её очередь на автобусе ездить. Мы близкие подруги.

— А как же вы?

— У брата переночую. Здесь рядом, две остановки, пешком пройдусь.

Потом родители в кафе пили «Рислинг» с конфетами. Столики, расставленные под липами, освещались раскрашенными лампочками на тонких проводах.

— Эти гирлянды превращают деревья в подобия новогодних ёлок. Вы где Новый год встречаете? — папа подлил маме вина и, вынув из фантика конфету, аккуратно сжевал её.

— Ещё не знаю. Думаю съездить в Немиров. У меня отец там один. Он уже старый.

— А я, наверное, в городе задержусь. На Новый год пожаров много. Ёлки горят от бенгальских огней, и вообще…

— Синим пламенем? — мама отпила глоточек и посмотрела папе в глаза.

— Что вы сказали? — папа насторожился.

— Синим пламенем горят? — она улыбнулась.

— Так точно!

Потом папа пошел провожать маму до улицы Гарматной, на углу которой, в доме с почтой, жил её брат Гена и моя бабушка Буня. Папа нёс сумочку, взяв маму под руку. «Как в американских фильмах», — подумала тогда мама и сделала лицо серьёзным.

Пройдя квартал, она ещё раз подумала: «Господи, дура какая я всё-таки, отдала незнакомому мужчине ценную вещь, в сумке — деньги, Отрошка бы не одобрила».

— У вас есть паспорт? — мамочка улыбнулась папе.

— Паспорт? А зачем вам паспорт? Он у меня в шкафике.

Мамочка покраснела.

— Да это я просто так спросила. Вспомнила, свой паспорт давно не видела. Просто так спросила….

— Потеряли?

— Нет, я аккуратная. Ну и что дальше?

Они шли по улице, и папа уже минут пятнадцать рассказывал маме о флоте, на котором он прослужил три года и демобилизовался в чине младшего офицера прошлой осенью.

От воспоминаний он так возбудился, что забыл, как нужно вести себя с малознакомой девушкой. Он стал разговаривать с ней громко, страстно жестикулируя и подпрыгивая на месте, не замечая, что прохожие обращают на него внимание.

— Дальше! Самое любопытное! Вы меня простите, Валя, но я буду с вами откровенен, — кричал бывший морячок, размахивая руками.

Мама нервничала. Она как раз Тургенева читала, что-то о любви помещика к простой девушке, и ей стали вспоминаться старомодные слова из книжки; каждый раз на папино «Дальше?!» она отвечала: «Извольте».

Папа, дойдя до точки кипения своего воображения, запрыгнул на бровку. Мама окончательно смутилась:

— Хорошо, не волнуйтесь так… Извольте, я готова.

— Спасибо, — Толик засмеялся, — я служил на Сахалине. Загорелась ночью тайга (на Сахалине нет тайги, подумала мама). От молнии загорелась! Гроза была! Дым валил в небо клубами, напоминая громадные волны Тихого океана (Тихий океан потому и «тихий», что в нём низкие волны, подумала мама). Страшный ветер разносил пламя вокруг военно-морской базы. Представляете?..

— Извольте, дальше…

— Сердце стучало, как бешеное; хотелось, чтобы быстрее этот ужас закончился!

— Осторожно, вы чуть на девочку не наступили, — мама поддержала папу под руку.

— Простите… Нечем было дышать. Слёзы ручьями текли по лицам матросов! Они растерялись и не знали, что предпринять. Умирать никому не хотелось! Могли взорваться склады с боеприпасами…

Моя будущая мама внимательно слушала моего будущего папу.

— Но я не испугался, — продолжал Толя, стоя на бровке и протянув руки над прохожими, как римский цезарь, — я абсолютно, Валюша, не испугался. Я не думал тогда о себе, я думал о боеприпасах… и я нашёл, как мне кажется, единственно правильное решение!..

Мама незаметно глянула на часики.

Папа спрыгнул с бровки, остановил маму и замер с широко открытыми глазами.

— Валя, — сказал мой папа, — я задействовал человеческий ресурс!

Мамочка сжала кулачки:

— Как это?

— А вот как!

Папа извернулся, изоображая поочерёдно и толпу матросов, и огонь, и ветер, и как он, командир, выгнал роту из казармы и выстроил в шеренгу, как снял перед моряками фуражку и крикнул во всё горло:

— Писайте, братцы матросы!!! — папа зашелся от восторга, прохожие шарахнулись в стороны. — Ссыте, братцы мои! Ну же, ребятки!!! Пыжтесь, мои хорошие! Спасайте командира и честь нашего флота! Ну и я вместе с вами!.. И мы, Валя, потушили пожар! В нас хватило жидких ресурсов! Это чистая правда!..

Мама опустила голову.

— Меня отметили в приказе как перспективного офицера! — закончил он свой рассказ, разгладил усы и остался доволен собой.