Антон Фарб

– Мой отец, – слышит он голос Альбины и удивленно поднимает веки – Камиллы в комнате нет, а дочь инженера Петерсена сидит в той же позе, медленно раскачиваясь взад-вперед, и монотонно говорит: – Мой отец когда-то сказал, что демоны Бездны – вовсе не олицетворение наших грехов, как любят говорить проповедники и моралисты. Наши демоны – это мы сами. Вернее, то, чем мы могли бы стать – если бы не жадность, трусость и лень. Нереализованные возможности. Несбывшиеся мечты...

Все еще не веря происходящему, Лимек обводит взглядом комнату. Камиллы нет. Нет. Она не пришла! Он чувствует, что по его щеке скатывается слеза. И сердце прокалывает острой щемящей болью. Господи, мысленно шепчет Лимек, почему она не пришла?!

– Папа знал, о чем говорил, – продолжает Альбина. – Он всю жизнь прожил в ужасе перед самим собой...

– А ты? – спрашивает Лимек. – Чего боишься ты?

Альбина поднимает глаза. В них читается страх, боль и... удивление?

– Я... – Она сглатывает и качает головой. – Я не помню...

– Так не бывает.

– Но я правда не помню! – кричит Альбина с истерикой в голосе.

– Ты врешь, – жестко говорит сыщик. Он чувствует себя обманутым. Выжатым, как лимон. А еще – он знает, что разгадка гибели инженера Петерсена где-то совсем рядом, надо только руку протянуть...

– Я не помню!!! – визжит Альбина и вскакивает с места.

Пальто сыщика соскальзывает с ее плеч и падает на пол. Альбина стоит перед Лимеком, обнаженная, истерзанная. Все старые шрамы проступили вдруг на ее теле: следы плети на плечах, порезы от бритвы на запястьях, следы уколов на локтевых сгибах, ожоги от сигарет на груди и животе, ранки от татуировочной иглы на бедре, следы от ошейника и кандалов... Вся та боль, что Альбина причиняла себе – или позволяла причинять – в один миг нахлынула на нее. Боль, лишь благодаря которой Альбина чувствовала себя живой, сейчас убивала ее.

Глухо застонав, девушка качается и закатывает глаза. Ноги ее подкашиваются, но Лимек не дает ей рухнуть на пол. Вскочив, он хватает ее за плечи, крепко сжимает и встряхивает.

– Не смей! – гаркает он. – Не смей мне врать!

Голова Альбины безвольно запрокидывается. Старые шрамы начинают кровоточить, и Лимек чувствует, как между его пальцев бежит горячая и липкая жидкость.

– Кто он? – спрашивает сыщик. – Кто этот ребенок, о котором спрашивал коротышка? Кто такой Абель?!

– Абель, – повторяет Альбина, пытаясь сфокусировать взгляд. – Абель...

Она вдруг вскидывает руки и впивается в Лимека длинными тонкими пальцами. Глаза ее белеют от боли.