Антон Губенко

Минут тридцать спустя он пришел в себя, встал, осмотрелся: ссадины на руках, разорваны брюки, рубашка в зеленых пятнах. Руки-ноги целы. Да… Бомбят не шутя. Ему показалось, что он испугался, что даже струсил. Так ни за что ни про что, не сделав ни единого выстрела, он мог погибнуть. Вокруг никого не было. Гостиница — экзотический одноэтажный дом — набухала дымом, маячила вдали. По высокой мачте с цветным конусом Антон определил место расположения аэродрома и, понуря голову, направился туда.

Алексей Сергеевич Благовещенский стоял в кругу летчиков и что-то показывал руками. Антон Алексеевич хотел подойти незамеченным, крадучись приблизился, но тут его окликнули. Благовещенский, невысокий, круглолицый, с озорным блеском больших глаз, не желая делать паузу, махнул рукой, подзывая к себе:

— …Одиннадцать минут на подготовку. Первый завтрак у самолета, второй после боя. — И повернулся в сторону Губенко. — Антон, идешь со мной в паре. Второй твой вылет с Кравченко.

Через несколько дней станет известно о том, что японское командование по разведывательным каналам получило донесение о новом пополнении китайских ВВС, решило, используя внезапность, ударить одновременно по всем аэродромам. Китайцы проявили благодушие, предложение наших советников подготовиться к возможному налету японцев оставили без внимания. Но неугомонный Благовещенский на своем аэродроме приказал рассредоточить самолеты, подготовить их к взлету со стоянки. Проведя инструктаж прибывших летчиков, создав боевые расчеты, он не ушел спать, а, отобрав самых подготовленных летчиков, занял место в кабине истребителя.

Благовещенский был летчиком-испытателем, имел огромный налет, знал многие самолеты мира, летал на всех типах советских машин. Здесь, в Китае, во всей широте проявился его блестящий воинский талант командира-организатора, человека с широкой тактической эрудицией, умеющего предвидеть развитие боевых действий и способного навязать свою инициативу противнику. Он был опытен, храбр, изобретателен… Китайские руководители уважали его и почти всегда прислушивались к его советам.

В это раннее утро японская авиация весьма ощутимо потрепала китайские войска. Не было потерь лишь у предусмотрительного Благовещенского.

Сейчас, находясь на командном пункте, Благовещенский ждал повторения налета, и действительно, японские бомбардировщики появились в небе. Они шли на небольшой высоте четким, почти парадным строем. Филигранное искусство коллективного вождения тяжелых самолетов справедливо вызывало зависть у многих авиаторов. Умение водить большие группы стало демонстрационным фарсом, выработало стереотипную тактику… Это и учел в своем расчете Благовещенский…

Он дал команду на взлет. Наши истребители поднялись в небо и стремительно атаковали неприятельский строй, завязали воздушный бой.

Неожиданно ослепительная ярко-желтая вспышка озарила небо. Взорвался японский бомбардировщик. И тотчас, словно это было сигналом к боевой атаке, сверху на бомбардировщики свалилась новая группа истребителей И-16. Замысел Благовещенского был верным. Своей стремительностью наши истребители ошеломили японских летчиков, и те, видя безысходность своего положения, стали уходить восвояси.

Антон Губенко видел, как загорелся еще один японский бомбардировщик, как он свалился на правое крыло и в плавном скольжении, не имея сил развернуться, прочерчивая небо черным густым дымом, пошел к земле. В черной мгле, пробивая ее плотность, вырываясь из ее непроглядности, выкинулся белый купол парашюта. Видимо, отчаявшись выбраться из самолета, японский летчик открыл парашют в надежде, что это вырвет его из кабины. И действительно: на стропах висел человек. Он спасался на парашюте, а Губенко на какое-то мгновение раздумывал, как поступить ему с этим японским летчиком; но тотчас увидел — купол парашюта вспыхнул злым синим пламенем.

Японский летчик беззвучно и обреченно падал. Судьба до конца распорядилась его жизнью.

Бомбардировщики еще кружились в воздухе, ошалело рокоча моторами, захлебываясь пулеметными очередями, но постепенно уходили дальше от аэродрома.

…После завтрака Благовещенский собрал всех летчиков.

— Вот мы и на войне, — весело сказал он, — туристская экзотика нам вредна. Нужно воевать. Сегодня у нас потерь нет. Это хорошо. Но так всегда быть не может. Враг сообразителен, он изменит тактику, будет продумывать каждую операцию. Поэтому для нас главное — бдительность, второе — мастерство, третье — тактика. Учить китайских летчиков будем быстрее, главным образом, в воздухе, в бою. Сейчас знакомьтесь со своими курсантами и будьте готовы взлететь в любую минуту.

Так началась боевая жизнь Антона Губенко.

В этой стране все было необычным: и климат, и природа, и взаимоотношения между летчиками, командирами и подчиненными, штатскими и военными, и язык, и культура. И все это, вместе взятое, усложняло боевые действия советских авиаторов.