Антон Волков. Книги 1-4

Впереди темнела толпа людей. Заметив вооруженную охрану, Марчевский невольно замедлил шаг: что это, облава? Но тогда почему не слышно криков и лая свирепых немецких собак, почему не бегут навстречу перепуганные люди? В облаву ему попадать никак нельзя, но и повернуть назад тоже.

Подойдя ближе, Марчевский разглядел понурых людей в плохой одежде. У многих из них на рукавах были нашиты голубые шестиконечные звезды. Полицейские в синих мундирах и двое немцев с карабинами лениво покуривали, наблюдая, как арестанты сдирали со стен остатки плакатов, налепленных минувшей осенью.

На одном из них был изображен поднявший булаву генерал Рыдз-Смиглы. Из-под его правой руки выезжали колонны танков, из-под левой выплывали ощетинившиеся оружием корабли, внизу частым гребнем сверкали штыки марширующих батальонов, а над головой пролетали эскадрильи самолетов. Плакат был сделан на хорошей бумаге, приклеен к стене дома на совесть — видно, расклейщик афиш не пожалел клейстера, — и теперь понукаемые окриками конвоиров арестанты с трудом отдирали не поддавшуюся даже дождям и снегу наглядную агитацию бывшей Польской республики. Дольше всех продержался лоскут бумаги с рукой Рыдз-Смиглы, зажавшей булаву. Но и его соскоблили со стены.

Пан Викентий снова оглянулся — как там лысый? Тот по-прежнему шел следом, четко соблюдая дистанцию. Интересно, не крикнет ли он охранникам-немцам или полицейским? Нет, промолчал.

Марчевский ускорил шаг. Да, вот что осталось от пустого треска речей членов правительства о сильной обороне — одни плакаты, пережившие само правительство. А ведь сколько было разных добровольных обществ, призванных помочь армии. Вспомнить хотя бы лигу воздушной обороны государства — «Польские крылья». Все население сдавало деньги, но современных самолетов почему-то так и не построили. Не на эти ли деньги господа из бывшего правительства сейчас живут в Лондоне?..

Подойдя к знакомому подъезду, пан Викентий наклонился и сделал вид, что туже затягивает шнурок на ботинке. Лысый в долгополом пальто тоже остановился, будто бы шаря по карманам в поисках спичек — в губах у него была зажата сигарета. Второго, в начищенных сапогах и полупальто из коричневого бобрика, нигде не видно. Ждет, чтобы сменить уставшего коллегу, двигаясь следом в машине? Хорошо если так. Даже с машиной они не успеют выскочить на ту улицу, куда сейчас выйдет пан Викентий.

Удача! Одна из створок массивной двери заветного подъезда была плотно притворена и закрыта изнутри на шпингалеты. Только захлопни дверь, вставь ключ, поверни его… и ты свободен от назойливого внимания. Но вдруг замок не работает? Все равно стоит попробовать. Следом за ним лысый в подъезд не сунется — побоится засады. Кроме того, немцы — аккуратисты: раз их обучали сразу за объектом наблюдения не входить, так они и поступят. Прекрасно! Тогда вперед.

Марчевский неожиданно свернул в подъезд. Ключ легко вошел в замочную скважину. Теперь захлопнуть тяжелую дверь. Повернется ключ в замке или… Повернулся.

Взбегая вверх по лестнице на второй этаж, пан Викентий представил себе растерянное и глупое лицо лысого, когда тот начнет ломиться в закрытые двери подъезда, а потом станет метаться по улице и торопливо совещаться со своим напарником, кидаясь в разные стороны в поисках исчезнувшего поляка, которого они «пасли». Да черт с ними!

Правда, теперь, наверное, придется высидеть дома неделю-другую, не выходя на улицу: пусть думают, что он с перепугу уехал из города. Не станут же немцы в поисках его прочесывать квартал за кварталом, дом за домом, квартиру за квартирой? Хотя… с этих господ станется — когда им очень нужно, они готовы на все, а Марчевский знал, что он им очень и очень нужен.

* * *

Он выкурил, наверное, пять или шесть сигарет, спрятавшись в глухом парадном полуразрушенного дома, откуда долго наблюдал за квартирой Зоси. И только убедившись, что все в порядке, пан Викентий быстро перебежал улицу и шмыгнул в подъезд, аккуратно придержав за собой дверь, чтобы она громко не хлопнула…

* * *

Мужчина в бобриковом полупальто и начищенных сапогах снял фуражку и скомканным носовым платком, зажатым в левой руке, вытер свою потную шею. Правой он прижимал к уху телефонную трубку. Наконец на том конце провода ответили:

— Здесь Ругге!

— Докладывает восьмой! — привычно вытянулся мужчина. — Сообщение подтвердилось. Мы пугнули его неприкрытым наблюдением. Он два раза довольно умело срывался с крючка, но в конце концов привел в указанный агентом адрес… Нет, прежде чем войти, он тоже проверялся, но нас не обнаружил. Мы разделились — Штубе гнал его по улицам, а я ждал в адресе… Нет, он уверен, что ушел… Да, контактов не имел… Есть!

Положив трубку на рычаги, мужчина вытер платком лоб, достал сигареты и, опустившись на жесткий стул, неторопливо закурил, с наслаждением выпустив струю дыма первой, как он считал, самой сладкой, затяжки.

* * *