Антоний и Клеопатра

Сообщаю тебе, что я развожусь с тобой.

Мои основания следующие: ты сварливая, старая, у тебя плохие манеры, ты расточительна, мы несовместимы.

Я велел моему управляющему перевезти тебя и нашего ребенка в мой прежний дом в квартале Бычьи Головы, возле Древних курий, где ты будешь жить и воспитывать мою дочь, как подобает ее высокому рождению. Она должна получить лучшее образование, ее нельзя будет заставлять прясть и вязать. Мои банкиры будут выдавать тебе необходимое пособие, и ты будешь сама распоряжаться твоим приданым. Помни, что я могу в любое время перестать быть таким щедрым и сделаю это, если услышу какие-нибудь слухи, что ты ведешь себя аморально. В таком случае я верну тебя твоему отцу, сам буду воспитывать Юлию и не разрешу тебе видеться с ней.

Свиток был запечатан сфинксом. Скрибония выронила его из внезапно онемевших пальцев и села на мраморную скамью, опустив голову на колени, чтобы не потерять сознание.

— Все кончено, — сказала она Бургунду, продолжавшему стоять рядом.

— Да, госпожа, — тихо ответил он.

Она нравилась ему.

— Но я ничего не сделала! Я не сварливая! Во мне нет тех качеств, которые он перечислил! Старая! Мне еще нет тридцати пяти!

— Цезарь приказал, чтобы ты переехала сегодня, госпожа.

— Но я ничего не сделала! Я этого не заслуживаю!

«Бедная женщина, ты раздражала его, — думал Бургунд, не смея ничего сказать, связанный обязательством клиента. — Он скажет всему миру, что ты мегера, чтобы сохранить свое лицо. Бедная женщина! И бедная маленькая Юлия».

Марк Випсаний Агриппа был в Нарбоне, потому что аквитаны вели себя неспокойно и он был вынужден показать им, что Рим все еще способен иметь превосходное войско и очень компетентных генералов.

— Я разграбил Бурдигалу, но не сжег, — сообщил он Октавиану, когда тот прибыл после утомительной поездки, во время которой у него случился приступ астмы, первый за последние два года. — Ни золота, ни серебра, но целая гора хороших, крепких, обитых железом колес для повозок, четыре тысячи отличных бочек и пятнадцать тысяч здоровых жителей, которых можно продать в рабство в Массилии. Продавцы радостно потирают руки — давно уже на рынке не было такой первоклассной торговли. Я посчитал, что с точки зрения политики неразумно продавать в рабство женщин и детей, но, если ты хочешь, я могу и их продать.

— Нет, если ты этого хочешь. Выручка за рабов — твоя, Агриппа.

— Но не в этой кампании, Цезарь. За мужчин можно выручить две тысячи талантов, которые я хочу потратить с большей пользой, а не просто положить в свой кошелек. Я неприхотлив, запросы у меня простые, и ты всегда позаботишься обо мне.

Октавиан выпрямился в кресле, глаза засияли.

— План! У тебя есть план! Просвети меня!

Агриппа поднялся, взял карту и развернул ее на простом столе. Склонившись над картой, Октавиан увидел подробное изображение территории вокруг Путеол, главного порта Кампании в ста милях к юго-западу от Рима.

— Наступит день, когда у тебя будет достаточно военных кораблей, чтобы убрать Секста Помпея, — сказал Агриппа, стараясь говорить нейтральным тоном. — Четыреста кораблей, я думаю. Но где имеется достаточно большая гавань, чтобы вместить хотя бы половину? В Брундизии и Таренте. Однако оба этих порта отделены от Тусканского моря Регийским проливом у города Мессана, где у Секста логово. Поэтому мы не можем поставить наш флот на якорь ни в Брундизии, ни в Таренте. Возьмем гавани Тусканского моря: Путеолы заполнены торговыми судами, в Остии мешают приливы и отливы, Суррент перегружен рыболовецкими лодками, а Коссу надо сохранить, чтобы наваривать сталь на железные настыли с острова Ильва. К тому же эти гавани уязвимы для атак Секста, даже если мы сможем разместить там четыреста больших кораблей.

— Все это я знаю, — устало произнес Октавиан, обессиленный астмой. Он стукнул кулаком по карте. — Бесполезно, бесполезно!

— Есть альтернатива, Цезарь. Я думал об этом с тех пор, как стал посещать верфи.

Крупная, хорошей формы рука Агриппы провела по карте, указательный палец остановился на двух маленьких озерах возле Путеол.

— Вот наш ответ, Цезарь. Лукринское озеро и Авернское озеро. Первое очень мелкое, его вода нагревается от огненных полей. Второе бездонное, вода в нем такая холодная, что, кажется, она идет прямо в подземный мир.