Антоний и Клеопатра

– Я завел дружбу с неким саддукеем по имени Ананил, который жаждет стать первосвященником. Поскольку я на эту должность не претендую, он может занять ее, впрочем, как и любой другой. Я обещал ему помощь в обмен на достоверную информацию о парфянах. Я велел ему нашептать его парфянским агентам, что, заняв северную часть Сирии, ты устроишь ловушку Пакору в Никефории на реке Евфрат, так как ты ожидаешь, что он перейдет реку у Зевгмы. Пакор поверит этому и не пойдет в Зевгму, а двинется по восточному берегу на север до Самосаты. Я думаю, он пойдет кратчайшим путем Красса до реки Билех. Нелепо, правда?

Хотя Вентидий не мог испытывать симпатию к Ироду, он был достаточно проницательным и понимал, что эта алчная жаба ничего не выигрывает, солгав ему. Любая информация от Ирода будет правдивой.

– Я благодарю тебя, царь Ирод, – сказал он, не чувствуя того отвращения, какое он чувствовал к Деллию. Ирод не был подхалимом, несмотря на всю его услужливость. Он просто хотел изгнать узурпатора Антигона. – Будь уверен, что, как только исчезнет угроза со стороны парфян, я помогу тебе отделаться от Антигона.

– Надеюсь, ожидание не затянется, – вздохнув, сказал Ирод. – Женщины моей семьи и моя невеста находятся сейчас в безвыходном положении на вершине самой ужасной скалы в мире. Я слышал от моего брата Иосифа, что они там голодают. Боюсь, я не в силах им помочь.

– А деньги помогут? Я дам тебе достаточно, чтобы ты мог поехать в Египет, купить провизии и отвезти им. Ты сумеешь добраться до этой ужасной скалы, незаметно выехав из Египта?

Ирод проворно выпрямился:

– Я с легкостью избегну слежки, Публий Вентидий. Скала имеет название Масада, и до нее долго добираться вдоль Асфальтового озера. Верблюжий караван, идущий из Пелузия, не привлечет внимания евреев, идумеев, набатеев и парфян.

– Страшный список, – усмехнулся Вентидий. – Что ж, пока я справляюсь с Пакором, предприми этот поход. Выше нос, Ирод! На будущий год в это же время ты будешь в Иерусалиме.

Ирод постарался выглядеть смиренным и неуверенным – нелегкая задача.

– Я, э-э-э… куда мне, э-э-э, обратиться за этими деньгами?

– Просто иди к моему квестору, царь Ирод. Я скажу ему, чтобы он дал тебе столько, сколько ты попросишь, – естественно, в пределах разумного. – В голубых глазах блеснул огонек. – Верблюды дорого стоят, но я торгую мулами и хорошо знаю цену любого существа на четырех ногах. Просто честно веди дела со мной и добывай сведения.

Восемь тысяч катафрактов появились с юго-востока у Самосаты и перешли Евфрат, зимой не такой полноводный. На этот раз Пакор лично возглавлял армию. Он отправился на запад к Халкиде по дороге, ведущей в Антиохию через безопасную зеленую местность. Он хорошо знал ее по прежним нашествиям, там было много воды и травы. За исключением невысокой горы Гиндар, земля была относительно ровная. Ни о чем не беспокоясь, поскольку все второстепенные правители в этом регионе были на его стороне, Пакор приближался к склону Гиндара со своими всадниками, растянувшимися позади него на несколько миль. Он шел в Антиохию, не зная, что Антиохия снова в руках римлян. Агенты Ирода хорошо проделали свою работу, а Антигон, царь евреев, которому следовало расчистить путь для Пакора, был слишком занят подавлением недовольства тех евреев, которые парфянам предпочитали римлян.

Примчавшийся разведчик доложил Пакору, что римская армия остановилась у Гиндара и хорошо окопалась. Пакор почувствовал облегчение и собрал своих катафрактов в боевой порядок. Ему не нравилось пребывать в неведении относительно местонахождения противника.

Увы, он повторил все ошибки, которые его подданные допустили у Киликийских ворот и в Аманских горах. Он все еще считал, что презренная пехота римлян не выдержит натиска гигантов в броне на конях, тоже защищенных доспехами. Всей массой катафракты атаковали склон и попали под град свинцовых снарядов, которые пробивали их кольчуги с расстояния, недосягаемого для стрел. Лошади были в панике, они визжали от боли, когда шары попадали им между глаз. Авангард парфян был разбит. В этот момент легионеры бесстрашно ринулись в бой, они подступали к топчущимся лошадям, перерезали им колени, потом стаскивали всадников и ударом меча в лицо убивали их. В такой свалке длинные копья парфян были бесполезны, да и сабли большей частью оставались в ножнах. Потеряв надежду связаться со своим арьергардом в этой неразберихе и не имея возможности добраться до склона, занятого римлянами, Пакор с ужасом смотрел, как легионеры все ближе и ближе подходят к его позиции на вершине небольшого холма. Но он дрался, как дрались его люди, окружив его и защищая до конца. Когда Пакор упал, те, кто еще мог, пешие собрались вокруг его тела и попытались противостоять римской пехоте. К ночи бо́льшая часть из восьми тысяч были мертвы, несколько уцелевших умчались к Евфрату и в сторону дома, взяв с собой коня Пакора как доказательство его смерти.

На самом деле, когда бой закончился, Пакор был еще жив, хотя смертельно ранен в живот. Легионер прикончил его, снял с него доспехи и передал их Вентидию.