Антоний и Клеопатра

Клеопатра

Прощай и ты. Спасибо.

Долабелла уходит.

Как это, Ира, нравится тебе?
Теперь ты что! Игрушка из Египта,
Чтоб тешить Рим. Ремесленники, сброд
В засаленных передниках, с линейкой
И молотком, соорудят помост,
Чтоб нас виднее было. Нам придется
Дышать отрыжкою дурных харчей
И грязным потом.

Ира

Да избавят боги!

Клеопатра

Нет, это будет так наверняка.
Нас будут лапать, как публичных женщин,
Невежи-ликторы и бичевать
Паршивцы-рифмоплеты, а актеры
Изобразят александрийский пир.
Антоний будет выведен под мухой,
А желторотый рядовой пискун
Представит жизнь царицы Клеопатры
В игривых сценах.

Ира

Да предохранят
Нас всеблагие!

Клеопатра

Можешь мне поверить.

Ира

Я не увижу этого. На то
Глаза мои ногтям уступят в силе.

Клеопатра

Вот именно. Вот средство без труда
Расстроить их дурацкие расчеты.

Возвращается Хармиана.

Ну, Хармиана? Милые мои,
Теперь меня по-царски уберите.
Все лучшее наденьте. Это Кидн,
Я вновь плыву Антонию навстречу.
Вот, Ира, значит как. Мы не шутя
Кончаем счеты с жизнью, Хармиана.
Последний раз еще похлопочи,
А там гуляй хоть до скончанья века.
Пожалуйста, корону мне и жезл.

Ира уходит. Шум за сценой.

Что там за шум?

Входит часовой.

Часовой

Какой-то поселянин
С корзиной винных ягод. Пристает, —
Впусти его во что бы то ни стало.

Клеопатра

Впусти его.

Часовой уходит.

Как незатейлив вид
У помощи. Он мне принес свободу.
Все выяснено. Женского во мне
Нет больше ничего. Я вся как мрамор.
Теперь непостоянная луна
Не из моих планет.

Входят часовой и поселянин с корзиной.

Часовой

Вот поселянин.

Клеопатра

Ступай, оставь нас.

Часовой уходит.

Хорошенькая змейка при тебе,
Которая без боли убивает?

Поселянин. При мне, при мне. Только, мой совет, лучше ее не трогать. Кусается она, — не шутит. Которые умирали, редко или никогда не поправлялись.

Клеопатра. Помнишь ли ты кого-нибудь, кто умер бы от нее?

Поселянин. А как же, и мужчин и женщин. Да вот не дальше как вчера. Безусловно честная, завирающая женщина и тоже укушенная, рассказывает без утайки, как она померла и что чувствовала. Одним словом, полная и добросовестная точка зрения о змее. А там кто ее знает. Всему верить, — вполовину всегда будешь в дураках. Одно, можно сказать, не подлежит совершенно: змея она называется, змея и есть.

Клеопатра. Можешь идти. Прощай.

Поселянин. Пожелаю тебе от змеи всякой радости. (Ставит корзину на пол.)

Клеопатра. Прощай.

Поселянин. Берегись смотри. Змея тиха до поры, а нет-нет да и покажет себя.

Клеопатра. Да, да. Прощай.

Поселянин. Одно дело, понимаешь ты, змея в толковых руках, а то что хорошего в ней, в змее?

Клеопатра. Не беспокойся. Мы присмотрим.

Поселянин. Ничего ей не давай. Не стоит она корма.

Клеопатра. А меня она не съест?

Поселянин. Что ж ты думаешь, я такой дурак? Небось бабой сам черт подавился, а ты говоришь, она тебя съест. По-настоящему женщина есть пища богов, если только не подгадит дьявол. Наказанье богам с этими сукиными детьми, с чертями. Обязательно из каждого женского десятка пять перепортят.

Клеопатра. Хорошо. Теперь ступай. Прощай.

Поселянин. И правда, пора. Пожелаю тебе от змеи всякой радости. (Уходит.)

Возвращается Ира с мантией, короной и прочим.

Клеопатра