Антоша, вставай

— Ах, Юля, — он улыбнулся, и его зубы оголились. Они оказались неестественно белыми, в цвет кафеля с рекламы сантехники. — Юля заставила меня побегать за ней… и, ты знаешь, если бы не она, вряд ли я бы добился всего этого. — Он поднял руку с фужером и покачал головой. — Когда она меня отшила, мне так хотел показать ей, из какого теста я слеплен, что работал как проклятый, — мужчина отпил шампанского, — в шестнадцать стал пахать на комбайне, а потом ребята предложили возить из города печенье на папином "пирожке”. Я вцепился в эту возможность зубами, буквально вгрызся. Не спал сутками. Деньги полюбили меня. Через месяц мы уже перегоняли грузовики. Так в двадцать лет я стал состоятельней председателя местного колхоза. В двадцать два вообще потерял страх и переехал в Москву. Начал крутиться здесь. О Юле уже и не вспоминал, окунулся в бизнес с головой. Как говорится, заводы, пароходы, понимаешь? — он замолк и впервые посмотрел мне в глаза. Его же глаза отражали усталость. — Ничего ты не понимаешь, — махнул он рукой. — Стоишь как вкопанный и слушаешь меня потому, что тебе за это платят. Джамила вызвонила, а я ее привез из Филиппин не для того, чтобы она курьеров вызывала, а чтобы хозяйство вела. Готовила, убиралась, а она вон заказывает салаты из ресторанов, ленивая баба. Вот и кланяется, "изините, изините”. Стоит мне выпить, как все от рук тут же отбиваются, что за народ? Хоть нерусская, а менталитет наш унаследовала, сечешь?

Я молча смотрел на мужчину.

— Тебя как хоть звать?

Я не понял, что хозяин обратился ко мне, поэтому ему пришлось повторить свой вопрос.

— Звать как?

Я замотал головой и тихо произнес свое имя.

Он открыл холодильник и некоторые время копался в нем, пока не развернулся с тарелкой сырных канапе.

— Вот скажи мне, Антон, ты влюблялся хоть раз в жизни? — Мужчина съел порцию сыра и кинул зубочистку на стол.

Я почувствовал, как у меня сводит желудок — он уже смаковал собственный сок. Время шло к обеду, а я не ел со вчерашнего дня.

— Страдал ты по кому-нибудь?

Я столько раз слышал насмешки над моем гнусавым голосом, что не хотел ничего говорить, боясь создать почву для шуток на этот счет.

— Ты вообще хоть раз с девчонкой был? Занимался сексом?

Мое лицо стало горячим, как сковородка на плите. Я съежился и захотел убежать из квартиры.

— Да ладно! — воскликнул он. — Сколько тебе лет? — Хозяин поставил фужер на стойку и подошел поближе. — Ты не разу ни с кем не чпокался? — спросил он, пережевывая сыр.

У меня возникло желание поднять руки и скрестить их перед собой, но вместо этого я нервно ударил ладонями по бедрам.

— У тебя там все работает? Прибор на месте?

Я нашел силы кивнуть.

— Прибор на месте, и ты не разу им не воспользовался?

Я отрицательно покачал головой. Мужчина обошел вокруг меня, а потом молча сел на диван и о чем-то задумался. Наступила давящая тишина.

— Даже не догадался никого снять? Таких девчонок пруд пруди.

В образовавшийся тишине я заметил, что в дальней комнате больше не играет джаз.

— Можно я пойду? — наконец-то вырвалось у меня.

— А что в этом сложного-то? — в голосе Юрия Борисовича слышалось непонимание. — Может, у тебя член короткий?

Меня снова охватил жар. Тонкие струйки пота собирались на спине и в складках под животом.

— Я бы хотел пойти.

— Женя! — ни с того ни с сего громко произнес он. — Женя! — мужчина нашел колокольчик у себя под рукой и позвонил.

— Дя, хозяин, дя! — кланяясь, залетела домработница.

Я только сейчас смог внимательно рассмотреть филиппинку в белоснежном комбинезоне. На вид ей было около двадцати пяти, совсем юная девица с нежной кожей. Маленькие ладони соединялись у груди, а черные глаза ждали нового приказа.

— Подай мне фужер с шампанским, — он кивнул на барную стойку, — и угости нашего гостя.

Мне стало неловко.

— Что предпочитает господин? Сампанское или зе что крепти?

Я не знал, что ответить.

— Ты выпиваешь? — спросил Юрий Борисович.

Я замялся, а потом выдавил:

— Мать запрещает.

— Мать, значит, запрещает? — Он угрюмо посмотрел на меня, а потом сказал: — Женя, налей-ка ему что и мне и сыра подай.

Когда Джамила поднесла мне фужер, Юрий Борисович положил ногу на ногу и отпил шампанского.

— А потом я смогу пойти? — опустив голову, спросил я.

— Женя, — строго сказал хозяин, — оставь нас.

Филипинка вручила мне фужер и юрко покинула гостиную. Я по-прежнему стоял не двигаясь.

— Присядешь? — хозяин кивнул на кресло.

Я вспомнил про невысохшие трусы и засомневался, что мне стоит садиться на мягкую поверхность. Чтобы, не дай бог, запах не успел впитаться в изысканную мебель, которая небось стоила дороже, чем моя квартира со всем барахлом.

— И сними ты свой шлем, тут безопасно.

14

Юрий Борисович настоял, чтобы я сел напротив него. Мы держали шампанское. На желтом рюкзаке "Яндекс” у моих ног стоял красный шлем. Я успел пригубить алкоголь, но он пока не подействовал. Еще пьянящий дурман не ворвался в мой скворечник и не устроил там балаган.