Антоша, вставай

— Десять минут позора или возможность получить пять миллионов, — спокойно сказал хозяин.

Я посмотрел на телевизор. Туда-сюда бегали футболисты в белых и красных футболках. Я совсем не понимал, как мне сделать выбор игрока. К горлу поднимались слова откуда-то изнутри. Я хотел закричать, чтобы пробить плиту своего страха, но произнес очень спокойно:

— Я же никого из них не знаю!

Джамила поникла и стала белой. Кажется, она поняла, что я в игре.

— Это значит, что ты согласен? — хозяин снова ударил ладонью о ладонь. — Женя, кажется, нас ждет интересный вечер. — Мужчина засмеялся, на что филипинка лишь еще сильней скрючилась на стуле, изучая осколки разбитой бутылки на полу.

Только сейчас мне удалось внимательно рассмотреть Джамилу. Я обнаружил, что девушка выглядела весьма привлекательно. Над глазами разлетелись ровные брови, небольшой нос и аккуратные губы. Кожа была смуглой и выглядела как бархат. Женя смущалась, а я вспомнил про свои мокрые после ночного недоразумения и скорого ухода с квартиры трусы и представил, как там жутко воняет. Юрий Борисович был прав, я в любом случае в выигрыше. В случае проигрыша мне ничего не стоит закрыть глаза, стянуть штаны, как я это делал в военкомате, и дождаться, пока филиппинка сделает свое дело.

— Если ты не разбираешься в футболистах, просто скажи номер игрока на поле, который забьет гол следующим.

Футболисты были пронумерованы, как коровы на пастбище. Один, четыре, шесть, одиннадцать. Я вспомнил Катю, вспомнил торт из червей, вспомнил свой сон. И воспрянул духом. Меня накрыло какое-то божественное озарение, словно меня положили в ванну, наполненную воздушными облаками.

— Игрок под номером одиннадцать! — уверенно сказал я.

15

Филипинка заметно оживилось. Служанка, улыбаясь и чуть ли не пританцовывая, слезла с барного стула и с легким сердцем начала собирать куски разбитого стекла, разбросанного по помещению. Я представил, что она в лесу и собирает не осколки бутылки, а грибы.

— Да ладно, — произнес Юрий Борисович.

На экране огромного телевизора показывали, как Джордан Ларсон радовался вместе с другими игроками "Спартака” забитому мячу. Фанаты сходили с ума от восторга. Несмотря на то, что телевизор был на минимальной громкости, я различил крики и голос диктора, который вопил о голе в ворота ЦСКА, так, словно это не я выиграл пять миллионов, а он.

— Исе шапанского? — поинтересовалась Джамила, подняв очередную стекляшку.

Хозяин одобрительно махнул ей рукой. Та шустро заглянула в бар и вытащила оттуда свежую бутылку "Моёт”. Мужчина немного задумчиво выдернул шампанское из рук служанки и, небрежно открыв ее, отпил прямо из горла.

— Когда я разводился с женой, — он вернул шампанское филиппинке, — она меня хорошо поимела. Оттяпала целых десять процентов капитала. Ее грязные ручки покушались и на мои производственные площадки, но я вовремя успел нанять толковых юристов и оставил ее с носом, — он кивнул на свой фужер: — Налей.

Одиннадцатый игрок "Спартака” успокоился и вернулся в игру. Матч продолжался, поэтому его ликование сменилось сосредоточенностью.

— Она родила мне пидораса, а потом отжала бабки. Наверное, тебе не стоит объяснять, насколько я ее невзлюбил.

Радость затаилась у меня в груди. Казалось, когда я войду в лифт и ткну на кнопку первого этажа, тут же закричу, так громко, как если бы увидел Кипелова или Кинчева. Но, несмотря на еле контролируемый восторг, я сидел неподвижно, продолжая слушать бредни пьяного хозяина.

"Ну, давай же ближе к делу”, — думал я.

— Женушка хапнула серьезный кусок от моего пирога, эти жалкие пять лямов — крошки. — Он взял деньги с дивана и кинул их мне. — Пари есть пари.

Как только деньги оказались у моих ног, я завис. Мне вспомнилось, как в школе я стоял у доски и, не зная ответа, изучал свою обувь. Тогда я выслушал немало дурных слов от учителя математики. Она поинтересовалась:

— Федько, у тебя есть отец?

— Нет! — ответил я.

— Ох, если бы он у тебя был, то получил бы ты, Федько, от него по первое число, а так раздолбай раздолбаем.

Татьяна Николаевна не знала, что моя мать была жестче любого батьки, и от нее я получал таких тумаков, что всякие розги можно было считать щекоткой.

— Я бы предпочел посмотреть, как Женя отсасывает у тебя, но, видно, сегодня не мой день.

Пачки с красными купюрами лежали у желтого рюкзака. Я изучал деньги и не смел сдвинуться с места, ожидая дальнейших указаний хозяина. На прошлой работе мне в месяц выдавали около восьми бумажек такого же цвета, а сейчас хренова туча бабла ждала, когда я набью им свои карманы.

— Чего ждешь? Забирай свой куш и дуй отсюда, — сказал Юрий Борисович.

Вместе со служанкой они смотрели на меня, не отводя глаз. Поднимая одну пачку за другой, я тоже смотрел на них. Когда все деньги лежали на моих коленях, я, будто ожидая подвоха, принялся складывать их в рюкзак.

— Не забудьте оставить буряте, — сказала Джамила.

Я, поджав губы, вытащил пакет с салатом из сумки.