Антрополог на Марсе

Поездка в Аризону мне многого не дала. Прийти к определенному заключению о подоплеке парадоксальных способностей Стивена я не сумел. Зато Маргарет была в восхищении от поездки и все время хвалила Стивена, добавляя, что своими рисунками он доставляет нам огромное удовольствие. В душе я с Маргарет соглашался: рисунки Стивена были великолепны, но только было неясно, доставляют ли они удовольствие ему самому, или он радуется только тогда, когда его хвалят.

На обратном пути мы заехали в «Деари Куин»[205]. В ресторане Стивен приметил двух девушек и время от времени бросал на них горячие взгляды. В конце концов он отважился к ним подойти. На первый взгляд, он производил впечатление нормального человека, и когда он подошел к девушкам, они мило улыбнулись ему, но стоило ему с ними заговорить в своей обычной, наивной детской манере, они переглянулись и захихикали, после чего демонстративно заговорили между собой, вынудив Стивена удалиться.

За то время, что я не видел его, Стивен не только вырос, но окреп физически, возмужал, и в том, что его стали занимать девушки, не было ничего удивительного. Маргарет поведала мне также о том, что Стивен стал следить за своей внешностью и одеждой. Она нередко заставала его у зеркала, которым он раньше почти не пользовался. В том, что Стивен стал разборчив в одежде, я убедился и сам, когда он при мне сказал: «Мне нравятся светло-голубые ковбойки, полинявшие джинсы и черные ботинки, что носят на Западе». «А что скажешь о ботинках Оливера?» – лукаво спросила Маргарет. «Довольно невзрачны», – ответил Стивен, едва взглянув на мою новую обувь.

Неудача Стивена при встрече с девушками в «Деари Куин» легко объяснима. Обладая ограниченными умственными способностями, в обществе посторонних, чужих людей он терялся или нес околесицу. Приятелей у него было мало, и время по большей части он проводил в семейном кругу, в обществе матери и Аннетт, которых очень любил. Дома он чувствовал себя на стоят ним мужчиной, защитником матери, хотя и сам нуждался в опеке. В свободное время Стивен главным образом рисовал или, насколько я рассудил, имея тому немалые доказательства, предавался фантазиям. Приведу пример.

Стивен был в восторге от телевизионного сериала «Беверли-Хиллз, 90210». Однажды он мне признался: «Я влюблен в Дженни Гарт. Она самая красивая девушка в Лос-Анджелесе. Она красит губы красной помадой…

Ей двадцать один. Она из Иллинойса. Она снимается в “Беверли-Хиллз, 90210”. Я влюбился в нее еще в 1991 году. В сериале она исполняет роль Келли Тейлор». Из дальнейших разговоров я выяснил, что Стивен питает симпатию не к одной Дженни Гарт, а ко всем артистам, занятым в сериале. «Я коллекционирую их фотографии, – сказал Стивен, – а недавно выслал артистам несколько своих лучших рисунков». Далее он мне рассказал, что проектирует для своих любимых артистов пентхаус на Парк-авеню[206]. Тогда он будет жить вместе с артистами, став членом их творческого союза. По вечерам, после работы на телестудии, они будут собираться в пентхаусе и есть за одним столом. Все эти воображаемые картины Стивен перенес на бумагу.

Однажды Маргарет, совершая со Стивеном очередную поездку, случайно обнаружила в его гостиничном номере и другие рисунки, тоже плод фантазии Стивена, – рисунки, изображавшие обнаженных девиц. Эти рисунки хранились в отдельной папке, чему Маргарет удивилась, ибо, хотя Стивен и уделял много времени рисованию, о сохранности рисунков он не заботился – мог их испачкать, помять или просто выкинуть в урну. Однако в том не было ничего удивительного, что Стивен хранил эротические рисунки в отдельной специальной папке. Эти рисунки он рисовал лишь для себя, и Маргарет действительно увидела их случайно – Стивен, понятно, оставил папку неприбранной по забывчивости. Обычно он, несомненно, прятал папку в укромном месте, подальше от чужих глаз, ибо рисунки эти отображали его интимный, внутренний мир, его нужды и помыслы, в отличие от его обычных рисунков, являвшихся простой репродукцией увиденных объектов и сценок.

Фантазии Стивена, нашедшие воплощение в эротических зарисовках, были вполне естественными, но в то же время говорили о том, что повзрослевшему Стивену не хватает женской любви. Но самое печальное было в том, что этой любви он мог не дождаться, и неизвестно, догадывался ли об этом сам Стивен.

В июле 1993 года мне позвонила Маргарет, сообщив возбужденным голосом, что у Стивена обнаружилось музыкальное дарование. «Необыкновенный талант, – добавила она горячо. – Вы должны приехать и убедиться». Я удивился, но больше всего тому, что обычно невозмутимая Маргарет была так взбудоражена.

Музыкальные способности Стивена, также как и его способности к рисованию, проявились еще в раннем детстве. Лоррейн Коул однажды мне сообщила, что Стивен, когда еще едва говорил, прекрасно имитировал различные звуки. В одном из писем Коул мне написала: