Антропологическая поэтика С. А. Есенина: Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций

Еще одной увлекательной для исследователей проблемой является приписывание Есенину произведений, к авторству которых он не имел никакого отношения. Проблема заведомо ложного «Dubia» и идентификации таких текстов с авторскими оригиналами и первоисточниками существует и для литературоведения, и для фольклористики. В последней она интересней тем, что порождением ее является не случайная ошибка профессионала, а искренняя убежденность информанта, его горячее желание приписать чужой текст (иногда неизвестного автора) любимому поэту. Вопрос об авторизации такого произведения в фольклоре уточняется с учетом позиции повествователя, способа его ознакомления с текстом и уяснения особенностей контекста бытования сочинения. В литературоведении на протяжении почти 70-ти лет велись и ведутся споры об авторстве «Послания евангелисту Демьяну», сочиненном Н. Горбачевым и приписываемом Есенину. [2155] Это не единственное стихотворение, отсылаемое к Есенину. Чтобы развеять миф о лжесочинениях, в академическое «Полн. cобр. соч.» С. А. Есенина пришлось даже включить пространный перечень подобных произведений.

Старожил г. Пошехонье Ярославской обл. Ф. И. Кукушкин, 82 лет, в 1999 г. прочитал нам шепотом фрагмент эротической поэмы «Лука М…дищев», относимой к творчеству Баркова, но неопубликованной при его жизни по понятным цензурным соображениям. При этом Ф. И. Кукушкин убеждал нас, что перенял этот текст от двоюродного брата Есенина, с которым он встречался в Москве во время Великой Отечественной войны, кажется, в 1944 году. Ф. И. Кукушкин является кадровым офицером-пограничником, ветераном войны и знатоком многих фольклорных солдатских песен Гражданской, Финской и Великой Отечественной войн, а по наблюдению исследователей, изучавших поэму Баркова, все ее редакции бытовали в военной среде. Естественно, по поэтическим особенностям услышанный от пошехонского жителя текст ничуть не похож на есенинские стихи – вот отрывок из него:

Ох, ненасытное творенье,

Кому и не видать греха,

Она недавно проглотила

Пятьсот коров у пастуха,

На дне ее пропал без вестья

Портной, сапожник и кузнец,

Пропало денег тысяч двести,

И сходил с ума купец. [2156]

«Слухи и толки» о есенинских реалиях. Проблема «народного комментирования»

Народная любовь к Есенину проявляется также в воспоминаниях лиц, желающих рассказать о поэте все, что они знают; особенно если рассказчики являются уроженцами Рязанщины. Нам довелось принимать участие в таких доверительных беседах, причем происходили они порой в очень отдаленных от «малой родины» Есенина населенных пунктах (г. Пошехонье, г. Москва и Подмосковье). Узнав, что фольклорист интересуется не только устным народным творчеством, но и изучает поэзию Есенина, многие старожилы по собственному почину начинали вспоминать о Есенине. Порой их повествование оказывается весьма далеким от реальных событий, в чем-то почти произвольным и легендарным, иногда поданным с чужих слов; однако даже самые мелкие и незначительные крупицы воспоминаний проливают новый свет если не на творчество Есенина, то хотя бы на народное осознавание феномена этой фигуры. Жительница г. Спас-Клепики А. Д. Хламова, 72 лет, сообщала в 1987 году о Спас-Клепиковском периоде жизни Есенина: «Батина Анна Григорьевна с Первомайской улицы училась с ним вместе, рассказывала. // Он парень был красивый. Посадил девчонку в лодку, катал в реке Пре. Она простыла и умерла. Красивая была». [2157]

Если рассказ А. Д. Хламовой стимулировался вопросами фольклористов-собирателей, то размышление уроженки с. Федякино (соседнего с селом Константиново) вызван ее личным сочувствием к исследовательской деятельности и стремлением помочь есениноведению. Переселившаяся в Москву 80-летняя Мария Николаевна по привычке к сельским «беседам» приходит по воскресным дням на «пятачок» в Тимирязевском парке послушать старинные деревенские песни, исполняемые такими же выходцами из провинции. Она рада вниманию к ее родному селению и с удовольствием вспоминает об интересе жителей окрестных деревень к Есенину и к с. Константиново как к «колыбели поэта»: