Антропологический код древнерусской культуры

Ритуально оформлялись и все остальные, малые или большие, контакты с тем светом, ощущаемым как часть единого мирового Тела. Ритуал оказывался формообразующей основой жанровой структуры языческой культуры, именно он стоял у истоков всех жанров, известных сегодня в фольклоре. Трудно определить, какие из этих жанров в какое время появились, трудно вычленить их первичное ядро, на которое веками напластовывались все новые и новые звенья. Фольклорные произведения, как бусы-обереги, не имеют окончательного варианта, поскольку каждое дополнение только усиливает их. Мы коснулись лишь малой части богатейшего наследия русского фольклора. В стороне остались сказки и былины, песни, пословицы и поговорки и многое другое. Для нас же важно было проследить, как представление о человеке и его месте в мире формировало культурное поле, в котором он жил.

Вся языческая культура основывалась на единых принципах. Каждое явление культуры, даже самое незначительное, опосредованно воссоздавало картину мира с его всеобщей телесностью, единым мировым телом, весьма относительно разделенным на тот и этот свет, жизнь и смерть, чистую и нечистую силу и т. д. Задача культуры мыслилась как задача обеспечения благоприятного для людей функционирования всеобщего Тела-Космоса, отсюда на первом месте стояла проблема замыкания-размыкания пространственно-временных границ мирового тела путем ряда магических действий, оформляемых ритуалом. Для создания или укрепления границ того или иного локуса (села, двора, дома и пр.) прибегали к созданию реального (опахивание деревень, опоясывание людей и животных, птиц, предметов) или иллюзорного, но мыслимого как материальное, замкнутого пространства, желательно близкого по форме к кругу (обход, обвод, обнос по кругу). Таким путем как бы выстраивали заградительную стену, должную обезопасить «свою» территорию и участников ритуалов от ненужных контактов с нечистой силой, тем светом. Для вхождения в контакт выбирали пограничные и место, и время, обезопасив себя одеждой, разного рода оберегами, заговорами, заклинаниями и т. п. Магическая сила действий и слов вытекала из их телесности-материальности. Оформление разных видов контактов с тем светом в отдельные закрепленные со временем жанровые формы создало мощный пласт русского фольклора.

Изобразительное искусство языческой культуры также было направлено, на наш взгляд, прежде всего на достижение религиозной цели – охраны своего тела и воздействия на чужую телесность. Ярче всего такой подход проявился в костюме, о чем уже подробно говорилось выше. Здесь же отметим общие тенденции в развитии изобразительного искусства, выстраиваемые по малочисленным данным. Целый ряд археологических культур среднего и верхнего Поднепровья, датируемых II в. до н. э. – VI в. н. э., позволяют ученым охарактеризовать декоративно-прикладное искусство. Так, зарубинецкая культура содержала предметы, орнаментированные в геометрическом стиле. Грубая лепная чернолощеная керамика не была орнаментирована, но бронзовые булавки и фибулы имели следы орнаментации. Излюбленной формой фибул и застежек был, по-видимому, вытянутый треугольник, напоминающий наконечник копья. Один такой экземпляр был украшен изображением лука с натянутой стрелой. Среди элементов орнамента (в частности, на биконических глиняных пряслицах) фигурируют те же треугольники, полоски, опоясывающие пряслице, вертикальные «заградительные» узоры типа елочек, палочек, полукругов, ямочек и т. п.[188] Спиралевидные подвески, напоминающие свернутую змейку, чередуются с подвесками из скрученной в три-четыре раза проволоки, напоминающие кривичские височные кольца более позднего времени. Встречаются и железные кольца, соединенные по три, булавки с загнутыми концами, бронзовые браслеты, костяные гребни. Во всех этих предметах орнамент выполнял без сомнения прежде всего охранительно-отгонную функцию. Со временем (в Черняховской культуре, имевшей несомненные связи с Римской империей) эта функция только усиливается и обретает все большую связь с полновесными, порой сюжетными представлениями о космической и человеческой телесности. Так, вместо пяти лучей-пальцев втульчатых фибул появляется голова женского божества, окруженная птицами, змеями; затем эта головка дополняется туловом, а на другой стороне фибулы все четче вырисовывается дракон. Соблазнительно предположить, что подобные сюжетные композиции в такой форме отражают миф о матери-сырой земле, оплодотворенной небесным огненным драконом. В усложненном орнаменте Черняховских сосудов все более используется тема опоясывания – геометрический узор наносится в несколько рядов по кругу.