Антропология революции

Вместе с тем именно идеологические и международные отделы — вкупе, быть может, с отделом организационно-партийной работы (управлявшим партийными кадрами в регионах) — были в общем и целом ответственны за выработку политического курса страны. СССР все-таки был идеократией — страной, внутренние порядки которой оправдывались необходимостью реализации некой глобальной идеи, за формирование и отстаивание которой отвечали именно эти люди. И именно сотрудники упомянутых отделов, а не представители отделов отраслевых или функциональных были задействованы в качестве советников при «первых лицах» при разработке новых путей развития страны, точнее, приспособления ее к меняющимся реалиям в сфере внутренней и внешней политики. Проще говоря, именно им в первую очередь принадлежала большая доля политической власти в стране[708].

То, что политическая власть оказалась поделенной между потомками революционеров и потомками представителей бывшего среднего и даже высшего класса, весьма хорошо показывает характер социальных изменений в стране, пережившей, казалось бы, после революции глубочайшую ломку прежнего порядка вещей в пользу больших социальных групп, или, если угодно, низших классов. Если посмотреть на общую статистику по рассмотренной нами группе в пятьдесят человек, то видно, что из них потомками «бывших» являются 24 человека. Как минимум половина сотрудников самых идеологизированных секторов аппарата ЦК КПСС 1960-х — первой половины 1980-х годов были потомками дворян, священников, дореволюционных предпринимателей средней руки, царских чиновников и офицеров — пусть часть из них и поддержала революцию или отдалась ее течению, служа новой власти так же старательно, как старой, в том числе и в рядах Красной армии. Но как минимум трое родителей будущих работников аппарата ЦК КПСС, отнесенных нами к категории «красные» за активное участие в Гражданской войне, ранее были кадровыми офицерами царской армии.

Таким образом, «бывшие» оказались не уничтожены, а потеснены, но освободившиеся места заняли не «представители трудящегося народа» вообще, а в основном те из них, кто воевал за передел власти.

Особенностью политического процесса сталинского времени стало почти полное уничтожение революционной элиты первого и второго эшелонов, однако люди, занявшие в ходе революции не столь заметные посты (что все равно было для них существенным подъемом по социальной лестнице), сталинский «средний класс», сумели дать своим детям приличное образование. И те, приумножая социальный капитал, конвертировали образование в престижную по статусу и весьма доходную (по меркам советского времени) работу в ЦК КПСС в 1960–1980-е годы.

Сегрегация в отношении чистоты социальной биографии и этнического происхождения, характерная для позднесталинского времени, в которое будущие сотрудники аппарата ЦК заканчивали школы и поступали в институты, помогла этому в полной мере. Этническая дискриминация при приеме на работу в аппарат ЦК КПСС, куда с конца 1930-х годов не брали евреев и немцев — составлявших (особенно в первом случае) реальную конкуренцию славянам как при поступлении в вузы, так и в борьбе за лучшие рабочие места, — со второй половины 1950-х годов позволяла занимать в нем места и потомкам «бывших»[709]. Последние имели более значительный социальный капитал (библиотеки родителей, круг друзей семьи, уровень подготовки в хорошей школе, знание с детства иностранных языков), позволявший им не только получать образование в престижных вузах, но и по сути, а не по диплому становиться незаменимыми специалистами в своих областях и иметь широкие контакты в профессиональной среде. Любопытно, что семеро из «бывших» (учитывались и те, кто в период революции разделял взгляды «красных»), как раз наиболее родовитая их часть (то есть внуки дворян, крупных промышленников, духовенства, университетской профессуры), посещали в детстве школы, расположенные в пределах Садового кольца Москвы, поскольку, как правило, жили неподалеку.

Дореволюционное служилое сословие оставалось таковым и при советской власти. Практически все потомки московских «бывших», придя в аппарат ЦК КПСС, занимали свой пост (как правило, «средневысокий», вроде заведующего сектором или консультанта) пятнадцать, двадцать и более лет (Карен Карегизьян (7)[710], Алексей Козловский (16), Георгий Остроумов (18), Анатолий Черняев (33) и другие[711]), сделав за этот период, быть может, один-два шага по карьерной лестнице, в то время как большая часть «красных» обреталась в аппарате от пяти до десяти лет, чтобы потом уйти в государственные структуры или партийную журналистику — на номинально более высокую, но далекую от делания реальной политики должность (Георгий Арбатов (6), Федор Бурлацкий (6), Лев Вознесенский (12), Геннадий Гусев (9), Всеволод Иванов (2), Ричард Косолапов (8), Юрий Красин (12), Станислав Меньшиков (7), Владимир Суходеев (9), Василий Фединин (10) и другие[712]), а потом, в редких случаях, и вернуться — но на более высокую, чем прежде, позицию.